Пропавшее приданое - [27]

— Я трижды растолковала тебе, почему так считаю, — заявила миссис Лион. Затем она повернулась к мистеру Меламеду: — Скажите мне как беспристрастный наблюдатель: вы не находите странным, что мистер Оппенгейм приехал в Лондон в тот самый день, когда было совершено ограбление? Какие у него были здесь дела? Почему он не пожелал разговаривать с моим мужем?

Мистер Меламед промолчал, поскольку и сам задавался теми же вопросами.

— Я уже объяснял вам, миссис Лион: он спешил, — сказал мистер Лион. — Уверен, что он зайдет к нам до отъезда.

— Мистер Лион, я хочу услышать мнение мистера Меламеда.

Все взгляды обратились к Эзре Меламеду, который спокойно произнес:

— Мистер Оппенгейм уже уехал в Манчестер. Сегодня я говорил с хозяйкой пансионата, где он останавливался.

— Вот! — вскричала миссис Лион. — Твоя доброта ослепила тебя, мистер Лион. Но я-то вижу, что происходит. Вероятно, мистер Оппенгейм разработал план ограбления вместе с тем ребенком. Мальчик знал, что мистер Оппенгейм приезжает в Лондон; он взял ключ из твоего стола, пока никто не видел. Вечером, когда ты и мистер Уорбург разошлись по домам, он отпер дверь мистеру Оппенгейму и они выкрали шкатулку. А потом вернулись в Манчестер с твоей тысячей гиней.

— Я не желаю больше слушать вашу клевету, миссис Лион, — вскипел мистер Лион. — Джейкоб мне как родной сын. Он никогда бы не причинил мне вреда. Я это знаю. — Он вынул из кармана платок и вытер лоб. Затем, повернувшись к мистеру Меламеду, добавил: — Конечно же миссис Лион хочет помочь, но она не знакома с мистером Оппенгеймом так близко, как я, и не имеет ясного представления о характере юноши. Я же могу более верно судить о том, что он за человек, а потому прошу вас вычеркнуть имя Джейкоба Оппенгейма из вашего списка подозреваемых.

Миссис Лион принялась яростно толочь кусочки сахара в сахарнице, однако ничего не сказала. Вместо нее вновь заговорил мистер Лион:

— Но мы так и не дали вам закончить ваш рассказ, мистер Меламед. Быть может, вы узнали, где находится третий ключ? Вы разработали собственную теорию?

Мистер Меламед почувствовал, что его начинает подташнивать.

— Саймон по-прежнему в Лондоне, мистер Лион, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Он не уехал в Манчестер.

— Вот! — воскликнул мистер Лион. — Браво, мистер Меламед! Я знал, что мальчик не имеет никакого отношения к делу. А когда вы найдете ключ…

— Я уже нашел третий ключ.

— Нашли? И где же?

— В кармане Саймона.

Мистер Лион взглянул на гостя, не в силах вымолвить ни слова.

— Я собираюсь съездить в Манчестер, мистер Лион. Думаю, вам следует поехать со мной.

Той ночью ни Ханна, ни Ребекка не могли уснуть. Поначалу старшая сестра пыталась скрыть слезы от младшей, а младшая — от старшей, но вскоре они уже рыдали в объятиях друг друга.

— Ханна, пожалуйста, не плачь, — утешала сестру Ребекка. — Все образуется. Ты ведь слышала, что сказал мистер Меламед? Он позаботится о нас.

— О да, мистер Меламед позаботится о нас… как заботится о приютских детях, и всех тех, кому он раздает милостыню. Он станет покупать нам еду и одежду, и мы превратимся в нищих. Мы будем полностью зависеть от милостей других.

— Но ведь это ненадолго, пока папа будет копить деньги.

— Папа всю жизнь трудился, чтобы скопить состояние. Заново таких денег быстро не соберешь.

— Значит, мы научимся жить проще. Я буду есть один тост на завтрак, а не два. И не стану просить Перл затопить камин в нашей комнате… разве что будет совсем-совсем холодно. Но ты сможешь выйти за мистера Голдсмита — вот что важно.

— Нет, не смогу.

— Почему? Ведь мистер Меламед говорил…

— Мистер Меламед! Мистер Меламед много чего говорил. Да только он забыл об одной чрезвычайно важной стороне дела.

Ребекка смотрела на сестру, широко раскрыв глаза. Она никогда не слышала, чтобы Ханна говорила так резко, и произошедшая с сестрой перемена испугала ее.

— О чем, Ханна? О чем он забыл?

— Он забыл спросить, желает ли нищая мисс Ханна Лион получать милостыню. А спроси он об этом нищую мисс Ханну Лион, она бы ответила: «Нет, сэр, не желаю».

— Но Голдсмитам необязательно знать, что свадьбу оплатит кто-то другой или что мистер Голдшмид даст папе ссуду.

— Они все равно узнают правду.

— Даже если так, это ничего не изменит.

— Разумеется, изменит. Как бы ты чувствовала себя, узнав после свадьбы, что муж лгал тебе? Говорил, будто он состоятельный человек, а на самом деле все это время был нищим?

— Думаю, меня бы это очень обидело.

— Еще бы! А как бы тебе понравилось жить в доме, где муж и его родня смотрели бы на тебя свысока, потому что ты — дочь бедняков, да не честных бедняков, а обманщиков, которые хитростью выдали замуж дочь-бесприданницу?

— Наверное, мне бы это вовсе не понравилось. Но, Ханна, Голдсмиты — хорошие люди. Они не станут презирать тебя за бедность. Они увидят твои достоинства и будут ценить тебя за них.

— Если бы они подписали брачный договор, зная о моем денежном положении — тогда, возможно, было бы так, как ты говоришь… хотя я и в этом очень сомневаюсь, Ребекка. Есть множество других молодых леди, знаешь ли.

Ребекка прекрасно об этом знала, и поэтому ей пришел на ум Брайтон и все тамошние леди. Она вздрогнула, вообразив себе, как у одной из них налаживается шидух