Пропавшая весной - [43]

— Эверил, ради Бога, обещай нам, что не станешь совершать глупых поступков, о которых потом будешь сама жалеть всю жизнь! — с жаром воскликнула Джоанна. — Да мы с отцом просто не позволим тебе этого!

В ответ Эверил слегка усмехнулась, но даже не посмотрела в сторону матери, не отрываясь, напряженно она смотрела на отца, словно замечание матери относилось к нему, а не к ней самой.

— Джоанна, пожалуйста, предоставь это мне! — повторил Родни.

— Я полагаю, — заметила Эверил, — мама тоже имеет право говорить все, что она думает.

— Спасибо тебе, Эверил! — с сарказмом сказала Джоанна. — Сейчас так и сделаю. Дорогая моя, ты должна понимать: все, что ты собираешься сделать, даже не подлежит обсуждению! Ты еще молода и полна романтических иллюзий. Ты все воспринимаешь в ложном свете. Ты готова совершить под влиянием чувства такой поступок, о котором впоследствии будешь очень сожалеть, К тому же подумай, какой удар ты нанесешь нам с папой! Ты об этом подумала? Я уверена, ты вовсе не хочешь принести нам горе и разочарование в своих детях! Мы ведь с папой очень любим тебя, дорогая моя!

Эверил спокойно все выслушала, но ничего не ответила. Она не сводила пристального взгляда с отцовского лица. Лишь по губам Эверил скользнула насмешливая улыбка, когда Джоанна закончила свою краткую речь.

— Ну, папа, ты что-нибудь добавишь к маминым словам? — спросила Эверил.

— Нет, — покачал головой Родни. — Я скажу свои собственные.

Эверил вызывающе подняла подбородок.

— Давай, говори. Я слушаю.

— Эверил, — начал Родни. — Ты в самом деле отдаешь себе отчет в том, что такое замужество, что такое брак?

Глаза Эверил открылись шире, в зрачках мелькнула неуверенность.

— Ты хочешь сказать мне, что это — таинство? — помедлив, произнесла она.

— Нет, — покачал головой Родни. — Разумеется, можно считать брак таинством или не считать его таковым, не в этом дело. Я просто хотел сказать тебе, ч то брак — это договор.

— Вот как! — с усмешкой сказала Эверил, но в голосе девушки и в ее взгляде явно проглядывало сомнение.

— Женитьба или замужество, — продолжал Родни, — это всегда договор, заключаемый двумя людьми, совершеннолетними, в твердой памяти и ясном рассудке, с полным осознанием того, что они предпринимают. Брак— это своеобразное партнерство, в котором каждый из партнеров связывает себя определенными обязательствами по отношению к другому партнеру. Условия этого договора предусматривают все возможные ситуации — болезнь и здоровье, богатство и бедность, хорошее положение дел и плохое положение дел.

Эверил слушала отца, широко раскрыв глаза, не понимая, к чему он клонит.

— От того, что эти же самые слова произносятся в церкви под благословение священника, они не перестают быть самым настоящим договором. Точно так же всякое соглашение, заключаемое двумя людьми по доброй воле, по сути является договором. И хотя некоторые принятые на себя сторонами обязательства не подвластны отмене или утверждению судебным порядком, они тем не менее связывают стороны, согласившиеся их принять. Надеюсь, ты не станешь отрицать логичности моих построений?

Некоторое время девушка ничего не отвечала, с сомнением глядя на отца.

— Может быть, ты и прав, папа, — сказала она наконец. — Но в наши дни брак выглядит совсем по-другому, нежели в ваши времена. Многие люди вовсе не венчаются в церкви и не произносят слов клятвы, а просто живут вместе, и все.

— Не спорю. Бывает и так, — согласился Родни. — Но дело в том, что восемнадцать лет назад Руперт Каргилл связал себя подобным договором, причем подтвердил его клятвой в церкви. А теперь скажи мне, пожалуйста, кто его заставлял клясться? Он принял свой договор по доброй воле и в здравом рассудке. Он обещал исполнять его условия до конца своих дней.

Эверил пожала плечами.

— Ведь ты не будешь отрицать того факта, что Руперт Каргилл абсолютно добровольно заключил договор с женщиной, которая стала его женой? — произнес Родни. — Принимая условия договора, он в то время предусматривал вероятность и богатства, и бедности, и болезни, и здоровья. Он указал их как не влияющие на исполнение его обязательств.

При этих словах отца Эверил побледнела.

— Не понимаю, зачем ты все это говоришь мне? — дрожащим голосом спросила она.

— Я просто хочу, чтобы ты признала, что, помимо разных там чувств и прочих сентиментальных мелочей, брак — это обыкновенный деловой договор. Так ты признаешь это или нет?

— Хорошо, я признаю. Что дальше?

— Тогда тебе придется согласиться, что Руперт Каргилл намерен нарушить этот договор, причем при твоем прямом пособничестве…

— Да. Ну и что?

— …нарушая тем самым права и привилегии другой стороны, принявшей договор.

— Жена Руперта не имеет претензий! — сердито воскликнула девушка. — Она вовсе не любит Руперта. Единственное, чем сейчас заняты ее мысли, это собственное здоровье!

— Я прошу тебя оставить все эти сантименты в стороне, Эверил! — рявкнул Родни. — Я спрашиваю лишь о фактах!

— Здесь нет никаких сантиментов! Не кричи на меня!

— Нет есть! Ты понятия не имеешь, что чувствует и что думает по этому поводу миссис Каргилл. Ты просто вообразила себе ее чувства, причем выбрала самые удобные для тебя. Но я хочу услышать от тебя одно; есть у нее права по этому договору или нет? Эверил сжала губы и отвернулась.