Пропавшая улика. И на восьмой день - [93]

Иногда ему приходилось использовать все содержимое несессера, но сейчас он достал только оборудование для отпечатков и фломастер.

— Что это, Элрой? — спросил Учитель, глядя на странные предметы, бывшие для него столь же таинственными, как и для членов Совета. — И что ты хочешь от нас?

— Учитель, — ответил Эллери, — я хочу нанести на листы бумаги отпечатки пальцев всех присутствующих. Это простая и безболезненная процедура. Пусть каждый из вас прикоснется только к тому листу, который я положу перед ним. Понятно?

— Твоя просьба понятна, Элрой, но непонятна ее цель, — сказал старик. — Тем не менее пусть будет так, как ты говоришь. Но ты потребовал пятнадцать листов бумаги, хотя нас здесь только четырнадцать — исключая тебя. Ты хочешь взять отпечатки и у умершего?

Эллери кивнул, удивленный его проницательностью.

— Да, Учитель. Прежде всего, я возьму отпечатки у Сторикаи.

Он сделал это под испуганными взглядами собравшихся и под аккомпанемент их учащенного дыхания. Когда же Эллери направился к ним со своими аксессуарами, дыхание на мгновение прекратилось вовсе. Но Учитель, видя испуг соплеменников, шагнул вперед и спокойно сказал:

— Среди живых, Элрой, я буду первым. — И он протянул свои узловатые почерневшие руки.

Эллери снял отпечатки пальцев Учителя, Преемника, Управляющего и у одиннадцати оставшихся в живых членов Совета, написав фломастером на каждой бумаге под отпечатками имя и должность каждого.

— А теперь, Квинан?

— Теперь, Учитель, мы можем остаться одни.

— Ты желаешь, чтобы умерший тоже остался?

— Нет, его можно унести.

Патриарх кивнул.

— Совет и Управляющий, — обратился он к остальным, — сейчас вы покинете священный дом и заберете с собой умершего, чтобы подготовить его к помещению в месте покоя. Скажите людям, чтобы вернулись в свои дома или к своей работе — пока мы живы, мы должны исполнять свои обязанности. Да будет благословен Вор'д в горе и радости. — Он поднял руку, благословляя и отпуская чиновников.

Некоторые из них убирали тело, другие выносили Раба, а остальные выходили молча. «Теперь и я совершил преступление», — думал Эллери. К какому бы штату ни относилась долина — он не подумал спросить об этом Отто Шмидта, — об убийстве следовало уведомить власти, по крайней мере шерифа округа. Но такая мысль даже не пришла ему в голову.

Он не мог это сделать. Ибо куда большим преступлением было бы открыть двери Долины Квинана внешнему миру.

* * *

— Учитель, — заговорил Эллери, когда дверь закрылась за последним членом Совета, — когда мы впервые встретились, вы заявили, что мое прибытие было предсказано и что я буду вашим проводником сквозь время великих бедствий, которые падут на вас.

Старик молча кивнул головой, покрытой капюшоном.

— Тогда вы должны как можно точнее рассказать мне обо всем, что и когда происходило сегодня во второй половине дня.

Старческие веки опустились и поднялись вновь, позволяя глазам видеть сквозь время.

— В полдень, — заговорил патриарх, — я вернулся с полей и предавался размышлениям в своей комнате вплоть до часа полуденной трапезы, которую я более не разделяю. Время мне было известно по отсутствию тени. В час дня я отправился в школу. Я чувствовал, что это час — после стольких лет мое тело стало часами. В течение следующего часа я обучал детей. В школе есть часы, и, когда они показали два, я вернулся в Дом Священного Собрания. Я думал, что застану Преемника за работой, но вместо этого увидел его стоящим в дверях, несомненно, в надежде увидеть какую-то девушку. Страсть естественна, даже священна, но ей, как и всему, свое время и место. Эти время и место для нее не подходили. Поэтому я отправил Преемника в скрипториум и, чтобы избавить его от искушения, запер его там и забрал ключ. Потом кто-то пришел с сообщением, что Раб болен и хочет меня видеть…

— О Рабе потом, — прервал Эллери. — Сначала я хочу снова посетить скрипториум. Вы пойдете со мной, Учитель?

Преемника в скрипториуме не оказалось — очевидно, он удалился в свою спальню. Во время первого визита сюда Эллери был не в том состоянии, чтобы замечать детали. Сейчас он видел, что в комнате находятся два маленьких письменных стола, две маленькие скамейки и полки, уставленные кувшинами со свитками, связками перьев и тростниковых Ручек, чернильницами и другими атрибутами профессии писаря.

У каждого стола стоял высокий канделябр с коричневыми свечами из пчелиного воска.

В двух наружных стенах скрипториума были такие же высокие, узкие окна, как и в комнате Учителя — слишком узкие даже для маленького ребенка. Будучи запертым в скрипториуме, Преемник должен был либо ждать, пока вернется Учитель и отопрет дверь, либо взламывать ее сам. Но на двери не было никаких признаков взлома.

Эллери и старик покинули скрипториум так же молча, как и вошли туда.

— Продолжайте, Учитель, — сказал Эллери.

Учитель возобновил повествование. Он снова отправился в школу, где исполнял свои обязанности до трех часов, а затем вернулся в Дом Священного Собрания, где вспомнил о болезни Раба и о расшатавшейся ножке стола, поэтому положил в центре стола молоток как напоминание о том, чтобы попросить Преемника укрепить ножку.