Пропавшая карта - [21]

– Это же не медведь сделал… Артур, может быть, он упал? Но если он упал, то как попал в эту пещеру?

Внезапно, совершенно никак не предупредив меня, она вдруг наклонилась вперёд, и её вырвало. Бедная Хармони! Для меня и моих сородичей рвота – это вообще не проблема, но люди, насколько я знаю, как-то иначе это воспринимают. Я стоял рядом, размышляя, можно ли мне полизать рвотные массы.

Когда Хармони перестало рвать, она выпрямилась, уперла руки в бёдра и глубоко задышала. В этот момент из леса на полянку вышел невысокий, крепко сложённый человек на лыжах. На плече он держал топор. Мэтти! Я всегда рад видеть его, а сейчас – так особенно. Он удивлённо смотрел на нас.

– Хармони?

– Мэтти? Что… Что ты здесь делаешь?

– Расчищаю тропинки после метели, – ответил Мэтти и пристально взглянул на девочку. – А вот что здесь делаешь ты…

– Ох, Мэтти, это какой-то кошмар…

9 Принцесса

– Получается, мистер Маховлиц сказал правду? – говорила мама. – Ты действительно разбил нос Фостеру?

– Но, мама… Он хотел сделать ей больно! До следующего года силовые приёмы запрещены!

Мама подняла руку. Это обсуждение сегодняшней тренировки никак не может закончиться. Меня не интересует хоккей, да и другие виды спорта тоже. Все они так или иначе связаны с движением человека, а я считаю, что в них нет ничего изящного – во всяком случае, по сравнению с некоторыми другими существами, и я знаю, какими именно. Но вернёмся в холл: мама расположилась за письменным столом, Бро – на кресле-качалке у дедушкиных часов, а я – на них, на своём наблюдательном посту.

– Не упоминай больше об этом в моём присутствии! – сказала мама.

– О чём? – переспросил Бро.

– Я не хочу больше слышать о силовых приёмах.

– Почему?

– Потому что я не люблю эвфемизмы.

– Чего?

– Это когда красивым словом называют какую-нибудь гадость. Силовые приёмы! Звучит довольно невинно, вроде гимнастики, а по сути их смысл – в том, чтобы кому-то вмазать побольнее.

– Да, но есть же, типа, и правила: нельзя работать локтями, нельзя…

– Хватит. Не хочу больше обсуждать хоккей.

– Значит, мы закончили? Мне можно уйти к себе?

Мама смотрела на Бро. Он качался в кресле, но сейчас перестал, и качалка замерла так, будто это мамин взгляд остановил её.

– Это был силовой приём? – наконец спросила она.

– Да нет же! – воскликнул Бро. – Я же уже сто раз объяснял!

– Объясни ещё раз.

– Это не был силовой приём. Мы сняли шлемы, мама! В хоккее это считается знаком…

– Знаком чего?

– Это вызов.

Мама не сводила взгляда с Бро, потом наконец кивнула:

– В нашей семье силовые приёмы запрещены.

– Мам, я знаю.

Она направила на Бро указательный палец:

– И вообще не принято драться, разве что в совсем крайних случаях.

– Каких, к примеру? – спросил Бро.

– Как этот, – ответила мама.

Улыбка медленно разлилась по физиономии Бро.

– Спасибо, мам. – Он радостно спрыгнул с кресла.

– Не так быстро, – осадила его мама. – Куда это ты собрался?

– Наверх.

Мама покачала головой:

– Нет, ты пойдёшь и найдёшь сестру.

– Но я же сказал – она пошла гулять с Артуром.

– Прошёл уже час, – настаивала мама. – Вполне достаточно.

Бро открыл входную дверь, высунулся и закричал:

– Хармони! Хар-мо-ни!

Он осёкся, заметив то, что я увидела сразу, как только он открыл дверь: по дорожке шла женщина в короткой кожаной куртке и джинсах. За ней из-за руля припаркованного на развороте у нашего дома автомобиля наблюдал какой-то мужчина с аккуратно остриженной рыжей бородой. Если я ничего не путаю, борода – это те же усы, но она совершенно не стоит своих денег. Разумеется, у меня тоже есть усы, но мои-то прекрасны!

Бро отступил, пропуская женщину. На ней были блестящие сапоги на высоком каблуке. В сапогах у нас многие женщины ходят, но вот на большом каблуке – нет. Она огляделась. Взгляд её глаз, почти незаметных под толстым слоем косметики, скользнул по Бро, полностью проигнорировал меня и наконец остановился на маме.

– Это гостиница «Блюбэрри хилл»?

– «Блекберри», – поправила мама.

– Без разницы, – отмахнулась женщина. – Я пришла за Сашиными вещами.

– За чем? – переспросила мама.

– Разве вы не получили эсэмэску? Я про Сашу Лемэра! Где его вещи? Чемодан там, и всё такое?

– А, – поняла мама. – При регистрации он записался как Алекс.

– И что? Саша – это уменьшительное от Алекс. Вы тут совсем глухари, что ли?

– Где здесь?

– В этой глуши.

Мама улыбнулась. У неё есть несколько типов улыбки, и все очень милы. Но эта, когда она улыбается одними губами, без глаз, – это очень красноречивое предупреждение. Мамина ледяная улыбка, разумеется, никогда не бывает адресована мне и всегда доставляет мне огромное наслаждение.

– Я всегда рада узнать что-то новое, – сказала мама и выкатила чемодан господина Лемэра из-за стойки. – Но мне нужны ваши документы.

– Что? – переспросила женщина.

Мама вновь улыбнулась своей ледяной улыбкой. До чего же занимательный день сегодня выдался!

– Я не могу отдать имущество постояльца третьему лицу, не установив его личность.

– Третьему лицу?

– Гостиница – это одно лицо, а второе – это господин Алекс (Саша) Лемэр.

– Что за… Разве вы… разве вы не получили от него эсэмэску?

– Получила, – кивнула мама. – Так что давайте поскорее установим вашу личность, чтобы вы могли вернуться в цивилизацию.