Пропавшая карта - [18]

– Это необычная открытка. Где вы её взяли? – спросил Маховлиц.

Мама взглянула на Бро:

– Я как раз пыталась это узнать, когда вы появились.

– Эмм… – протянул Бро. Потом хмыкнул и засопел. Наконец он обернулся и заметил меня. А мой вид, кажется, не только весьма приятен, но имеет порой успокаивающее действие, потому что Бро вдруг выпрямился и ответил: – Это наш постоялец забыл.

– Кто? Как звали вашего постояльца?

– Мы придерживаемся строгих правил относительно разглашения персональных данных наших гостей, – покачала головой мама.

– Что? Что вы этим хотите сказать?

– Я хочу сказать, что мы не обсуждаем их с третьими лицами.

Мистер Маховлиц стиснул зубы так, что желваки заиграли у него на скулах. Отвратительнейшее зрелище, я вам скажу. Пальцем он снова ткнул в открытку.

– Отдайте её мне, – заявил он.

– Она не ваша. – Мама слегка шевельнула рукой и теперь полностью закрывала ею карточку.

– Но это же… Это семейная реликвия, – сказал Маховлиц. – Я вам заплачу. Ста долларов хватит?

Мама молча смотрела на мистера Маховлица, не отвечая.

– Двести? Триста?

Триста долларов за старую прелую открытку? По-моему, отличная сделка! Эй, мама! Это же живые деньги, а у нас совсем нет постояльцев! Ау!

– Мы вернём её владельцу. – Мама убрала карточку в ящик. – Как делаем это со всеми вещами, забытыми нашими постояльцами. Так о чём мы с вами разговаривали, мистер Маховлиц?

Мистер Маховлиц ещё долго не мог отвести взгляд от ящика. Потом устроил целое шоу из банальной процедуры «посмотреть на часы». Чего он добивался – чтобы мы оценили, как они прекрасны? Неужели его волнует, что мы об этом думаем? Затем мистер Маховлиц окинул маму неприязненным, а Бро – прямо-таки ненавидящим взглядом.

– Я ещё не закончил, – буркнул он, сделал пару шагов назад, развернулся и вышел из гостиницы, громко хлопнув входной дверью.

Мама медленно повернулась к Бро:

– Ну что ж, милостивый государь. Теперь выкладывай мне всю правду о сегодняшней тренировке. Только правду, и ничего кроме правды.

8 Артур

– Артур, что ты знаешь о старом маршруте Сококи?

Ничего я не знал. Зато я знал, что мы с Хармони идём по нему, так что, может быть, скоро и узнаем что-нибудь. Ого! Что это со мной? Похоже, я с каждым днём делаюсь всё умнее. Может, пора уже остановиться? Есть у меня ощущение, что слишком много ума – это утомительно. И вообще – может, нам стоит передохнуть и, пожалуй, даже подкрепиться не помешало бы. На скорую руку меня вполне устроят какие-нибудь объедки – остатки сэндвича или кусочек колбаски…

Чуть забежав вперёд, я посмотрел на Хармони, пытаясь определить, намерена ли она остановиться и перекусить.

Она тоже взглянула на меня:

– Никто тебя не понимает, правда, Артур? Вовсе ты не полный простофиля, мне кажется.

Разумеется, я не полный простофиля! Что за идея вообще! В данный момент это была единственная мысль, умещавшаяся в моей голове. Зато отличная мысль! В остальном мой рассудок был совершенно стерилен.

Мы тем временем шли дальше. Идти по этой тропе – я почти уверен, что этот маршрут как-то называется и что я рано или поздно вспомню это название, – было совсем не сложно, поскольку кто-то уже побывал здесь до нас. Этот кто-то шёл на лыжах и утрамбовал ими снег – правда, не очень хорошо с учётом первого раза. Мы поднимались всё выше и выше, а потом вышли на плоскогорье, расположенное на склоне горы Мисти. Воздух был по-прежнему неподвижен, и ветви деревьев, большинство которых было похоже на нашу рождественскую ёлку, словно замерли. Не было слышно ни звука, лишь снег скрипел под ногами Хармони. Я же передвигался бесшумно или по меньшей мере довольно тихо. Если бы я постарался, я мог бы даже услышать, как бьётся моё сердце: тук-тук, тук-тук. Размеренно и постоянно, оно всегда при мне, когда бы мне ни понадобилось. И даже тогда, когда я вообще о нём забываю! Как же мне свезло в жизни!

– Мэтти рассказывал, что старый маршрут Сококи был проложен ещё во времена войны за независимость, а то и раньше, – сказала Хармони, прервав ход моих мыслей как раз тогда, когда они зашли в тупик. – Вот уж кто альпинист до мозга костей!

Сококи! Я знал, что вспомню это слово. Но альпинизм в костном мозге? Это же ужас. Бедный Мэтти! А я его так люблю – он один из моих любимчиков и отличный проводник по горам, так что мы всегда рекомендуем его постояльцам. Я уж не говорю о том, как замечательно он умеет чесать меня за ухом. Я, как выражается мама, поставил себе зарубку на память: надо будет при встрече непременно очень крепко поцеловать Мэтти.

– Как по-твоему: у господина Лемэра были лыжи? – задумчиво протянула Хармони. – Что-то я не припомню ничего подобного.

Я тоже не помню. Я вообще почти ничего про него не помню, кроме пистолета в кармане куртки.

– Артур! Что это ты зарычал?

Я? Я прислушался. Несомненно, это было моё рычание: низкое и хрипловатое. Рррр. Рррр. У того, кому было адресовано это рычание, должно быть, душа ушла в пятки. Интересно, о ком это я?

– Ну-ка, прекрати.

Я прекратил.

Мы пересекли замёрзший ручей, черневший подо льдом и почти не припорошенный снегом, за исключением пары небольших сугробов то там, то тут.