Пропавшая история - [48]

Долгое время считалось, что Емельян Пугачёв — это стихийный народный вожак, борец за народное счастье. Но странно, что о Пугачёве в народе не было сложено ни одной песни. Есть песни о Степане Разине, о разбойнике Кудеяре, есть фольклор о других менее знаменитых «лихих людишках», но про «Емельку» песня «Тулупчик заячий» появилась только в наше время и довольно быстро сошла с эстрады.

Емельян Пугачёв и княжна Тараканова были современниками и почти ровесниками (разница 10 лет). Их судьбы различны, но финал оказался в 1775 году почти одинаков — плаха в Москве и камера в Петропавловской крепости в Петербурге, обострившая туберкулёз лёгких. Практически никто из историков, досконально изучавших «дело Таракановой» и «дело Пугачёва», не попытался свести их в одно. Самозванку и самозванца всегда рассматривали только по отдельности, не обращая внимания на политическую обстановку, сложившуюся в Европе той эпохи. Попробуем взглянуть на происходившие тогда события с современной военно-экономическо-политической точки зрения.

Пятый год длится русско-турецкая война за выход России к Чёрному морю. Русская армия прорвалась в Крым, идут сражения в придунайских областях, в Греческом архипелаге героически сражается Балтийская эскадра адмирала Спиридова. Для побед армейских и флотских нужна прежде всего чётко работающая экономика, снабжающая армию и флот всем необходимым.

Но экономика держится на финансах, т.е. деньгах, а денег в России не хватало всегда. Только снаряжение эскадры Спиридова обошлось русской казне в 1 миллион 900 тысяч золотых рублей, что по тем временам было колоссальной суммой, а эта сумма была затрачена ещё только в процессе подготовки флота. Что же тогда говорить о расходах на сухопутную армию и ведение войны в течение нескольких лет — и вводила Екатерина II всё новые и новые налоги, чтобы поддержать государственный бюджет.

Но, как обычно бывает, вся тяжесть новых налогов легла на простой народ, из которого выжималось всё и даже больше, правда, жалованье всем старались платить без задержек. В этом отношении Екатерина-немка превзошла последующих правителей России, т.к. понимала, что не будешь платить — не усидишь на троне!

И в самый разгар войны на Южном Урале появился человек, которому Пётр Гринёв подарил по доброте душевной заячий тулупчик. Пугачёв был казаком, участвовал в Семилетней войне, потом пожил дома, в станице Зимовейской, полтора года, был снова призван, на этот раз усмирять беглых раскольников, опять вернулся домой, опять призван, уже на русско-турецкую войну. В Зимовейской остались жена и трое детей. В турецкой кампании провоевал два года и даже получил чин хорунжего, но царская служба ему вдруг надоела. Пугачёв «весьма заболел» — «гнили руки и ноги, чуть не помер». Хорунжий отправился в Черкасск и попросил отставки, но какая может быть отставка, если идёт большая война, — и он дезертирует.

Идёт 1771 год, Пугачёва трижды ловят и трижды он бежит. В 1772 году ещё два ареста и два побега, потом скитания: под Белгород, по Украине, по Польше, оттуда на Дон, Волгу и далее на Урал.

Можно предположить, что до Польши Пугачёв был обыкновенным дезертиром, а после пребывания в Польше стал мятежником, объявив себя «государем Петром Фёдоровичем». Некоторые историки довольно робко высказывали мысль о том, что Пугачёв был кем-то подготовлен в Польше для дальнейшей своей деятельности, но доказать это не смог никто. В принципе это неудивительно — во все времена все спецслужбы «хранили вечно» молчание о своих операциях. Если так и было, то некая спецслужба успела вовремя — в том же 1772 году произошёл первый раздел Польши между Австрией, Пруссией и Россией, к которой отошла восточная часть Литвы.

«Амператор» поднял восстание в сентябре 1773 года. Сначала он громил мелкие посты, затем взял в осаду Оренбург. В конце весны – начале лета 1774 года «Пётр Фёдорович» двинулся на уральские заводы, производившие вооружение для действующих армии и флота — вот одна из целей инспирированного из-за рубежа бунта! Не только «разжиться» пушками, но и лишить русскую армию возможности восполнять потери вооружения, уничтожив или хотя бы парализовав русский военно-промышленный комплекс, — это звучит фантастически, но смотрим далее.

Россия быстро почувствовала опасность оставить фронт без поставки вооружений — 10 июля 1774 года был подписан Кючук-Кайнарджийский мир. Османская империя признала независимость Крыма (под протекторатом России), право за русскими торговыми судами проходить через Босфор и Дарданеллы, присоединение Азова, Керчи, других территорий в Северном Причерноморье к Российской империи, русский протекторат над Молдавией и Валахией. Россия могла бы добиться и большего, если бы не самозванный «амператор», который в июле взял Казань, не сумев лишь захватить казанский кремль.

Остановимся и снова посмотрим на действия Пугачёва. Разгром мелких пограничных постов (хорошо показанный А.С. Пушкиным в «Капитанской дочке») преследовал только одну цель — захват оружия, которого у восставших не хватало. Наступила зима, а ведь боевые действия идут в оренбургских степях, где и летом воевать было трудно, — значит, надо переждать до весны, став лагерем, а заодно хотя бы блокировать Оренбург, чтобы рядовой состав пугачёвской армии «был при деле» и не разбежался по домам. Потом необходимо было выждать, чтобы немного подсохли дороги и появился бы травяной покров для прокорма лошадей, тогда только можно было двигаться далее. Так и произошло, а на карте отчётливо видно, как Пугачёв совершает после Оренбурга марш-бросок по Южному Уралу, громя заводы по производству вооружения, а затем идёт на Казань, прямо «как по линейке». Если на карте эту прямую продолжить, то она достигает Москвы, т.е. центральных, наиболее населённых областей России. Но после Казани Пугачёв хотя и переправился на правый берег Волги, но повернул на юг, что в конце концов закончилось разгромом восстания и его пленением.