Пропавшая экспедиция - [32]

— То есть, сэр, если я вас правильно понял, — сказал он, как только восстановился относительный порядок, — вы не захватили с собой ровно никаких вещественных доказательств?

— Сэр, при всем уважении к вам, вы же не рассчитывали, будто господин полковник выломает фрагмент кладки?! — воскликнула Сара Болл.

— Не думаю, мисс, что от этого был бы толк, — сказал сэр Перси. — Скептики вроде мистера Чванса все равно заявили бы, что я добыл его за ближайшим углом. Да я и не позволил бы себе ничего такого, сопровождавшие меня Огненноголовые сочли бы подобное поведение святотатством.

— Никто не призывает вас крушить мнимые или настоящие памятники архитектуры, — нравоучительно заметил профессор Голденвысер. — А вот фотоснимки объекта пришлись бы весьма кстати. Не находите?

— Вы правы, сэр, — согласился полковник Офсет. — Но, как я указывал в отчете, фотокамера, которую мы, естественно, прихватили с собой, оказалась повреждена еще на пути к Маморе.

— То есть, ни фотографий, ни артефактов вы привезти не удосужились? Значит, у вас нет ничего, что вы могли бы предъявить собранию в качестве доказательства своей правдивости? — уточнил Голденвысер с торжествующей улыбкой.

— Кое-что есть, — поколебавшись, отвечал полковник.

— И что же это, милейший?

— Одну минуту… — нагнувшись за стареньким, видавшим виды ранцем, прихваченным с собой и, до поры до времени, дремавшим у его ног, сэр Перси отщелкнул замки, пошарил внутри, извлек некую завернутую в тряпицу вещицу вытянутой формы, размером с подзорную трубу. Развязал узлы и, наконец, продемонстрировал аудитории в протянутой ладони. Сидевшие в первых рядах сумели хорошо разглядеть странный предмет, нечто вроде маршальского жезла с изящным витым скипетром на одном конце. Другой конец безделушки представлял собой короткий трехгранный клинок, скорее тупой, нежели отточенный. Посередине вещицы имелась рукоять, каждая деталь была весьма искусно выкована из странного белого металла. Или, с не меньшим тщанием и мастерством, вырезана из какого-то диковинного минерала, например, редкой породы белого, отшлифованного на совесть мрамора. Какой бы материал не был использован, чтобы изготовить вещицу, он излучал странное, неземное свечение, словно обладал качествами люминофора, то есть, умел впитывать солнечную энергию, чтобы потом медленно возвращать ее окружающему пространству. Самое невероятное выпало рассмотреть тем из зрителей, кто находился к полковнику ближе всех. В месте, где трехгранное лезвие было шире всего, плавно переходя в подобие эфеса, внутри материала, будто комар в капле янтаря, плавал раскрытый человеческий глаз. Или настоящий, или копия, выполненная столь безукоризненно, чтобы ее нельзя было отличить от оригинала. Подавшись вперед, Председательствующий выпустил из кулака молоток и разинул рот в сильнейшем недоумении. А, когда глаз неожиданно подмигнул ему, захлопнул челюсть и, отшатнувшись, тяжело опустился на стул.

— Что это, сэр? — спросил он хрипло, сглотнув густую слюну. Прежде ему никогда не приходилось видеть ничего подобного.

— Перед вами, дамы и господа, одна из самых важных святынь Огненноголовых Хранителей, доставшаяся им от далеких предков и из поколения в поколения служившая священным символом всему племени, — торжественно провозгласил Офсет.

— Тотем?! — ахнул догадливый корреспондент «Sunday Age».

— Да, пожалуй, его можно назвать и так…

— Как же, в таком случае, вам удалось завладеть подобной ценностью? — удивился Председательствующий.

— Он ее похитил, — на пол аудитории прошипел профессор Чванс. — Умыкнул и улизнул, вне сомнений…

Соседи Чванса глумливо захихикали.

— Я получил это сокровище в дар от Совета старейшин незадолго перед тем, как покинул искусственный остров Огненноголовых.

— В дар?! Но почему?!

— Не помню, говорил ли я вам об этом, — сэр Перси замешкался. — Дело в том, что старейшины посчитали меня Избранным…

— Кем-кем?! — переспросил Чванс.

— Избранным, — спокойно и с достоинством повторил сэр Перси. — И я не вижу в этом ничего потешного, Чванс. Люди вроде вас, совершенно необоснованно воображающие себя венцом эволюции, относятся к любым туземцам свысока, полагая их существами низшего сорта, не слишком-то далеко ушедшими от макак. Знаете, Чванс, вам крупно повезло, что вы проторчали в Лондоне всю жизнь, ни разу не побывав ни в одном путешествии. Подобные вам чванливые, самонадеянные индюки, презирающие обычаи и традиции аборигенов, отправляясь в дальние страны, слишком часто хватаются за Ремингтоны по любому поводу или без оного, а потом еще удивляются и визжат, когда кончают дни в котле, где туземцы готовят себе похлебку…

— Сэр Перси, я бы вас попросил! — вмешался Председательствующий.

— Прошу прощения, сэр, — полковник чисто по-военному щелкнул каблуками, — я лишь хотел дать понять, что залогом успеха всех моих экспедиций, а я проделал по джунглям немало миль, было искреннее уважение ко всем без исключения аборигенам, которых мне случалось повстречать. И не было случая, сэр, когда бы мне заплатили злом за добро. Так вышло и в бассейне реки Маморе, когда нам удалось расположить к себе Огненноголовых, и, постепенно, из враждебного, отношение к нам стало самым дружеским. Во многом, этому послужил успех, которого я добился, когда мне посчастливилось пресечь эпидемию малярии, свирепствовавшей в племени, когда мы только прибыли, и уже выкосившей население нескольких крупных плавающих островов. При нас имелся приличный запас медикаментов, мне было не лень тащить их на горбу, поскольку, из опыта своих прежних путешествий по Азии я предвидел, что мы можем столкнуться с подобной задачей, и заранее побеспокоился о том, чтобы иметь возможность ее разрешить. И, поверьте, если бы не услуга, оказанная нами Огненноголовым Стражам, не видать бы мне Белой пирамиды, как собственных ушей. Хотя, добавлю, что далеко не только это подвигло Старейшин преподнести мне в дар свою святыню…