Пропавшая экспедиция - [17]

— Здравствуйте, леди и джентльмены, — встав у трибуны, сэр Перси отвесил аудитории поклон. — Позвольте поблагодарить каждого из вас, кто пришел сюда, на встречу со мной. Как видите, слухи о моей преждевременной кончине оказались сильно преувеличенными, — усмехнувшись, полковник молодцевато подкрутил рыжий ус. — Так любит выражаться Марк Твен, известный литератор из Североамериканских штатов. Лучше не скажешь, поэтому, мне не остается ничего другого, как позаимствовать у мистера Твена удачную фразу. Но, обещаю вам, леди и джентльмены, это единственное повторение, которое я позволю себе сегодня. Все остальное, что вы услышите от меня сейчас, вся моя история, которую я вам поведаю — уникальна. И, я еще ни разу не рассказывал ее никому. Вы — мои первые слушатели. Вы позволите мне продолжить?

— Просим, сэр Перси! Просим! — крикнули из зала сразу несколько голосов.

— Очень хорошо, — кивнув, Офсет снова подкрутил рыжий ус и приступил.

Надо сказать, что пока, улучив подходящий для атаки момент, недоброжелатели не ринулись перебивать сэра Перси, учинив ему, в конце концов, настоящий перекрестный допрос, как принято у полицейских, чтобы сбить с толку подследственного, настроение аудитории оставалось приподнятым и даже романтическим. Стоило сэру Перси заговорить, и публика зачарованно притихла, поддавшись магии его простых по-солдатски слов, которые он и не особенно-то подбирал, описывая чудеса, от них и без этого захватывало дух. Собственно, именно так и случается, когда слушатели не просто благожелательно настроены к рассказчику, но еще и заранее предвкушают, как его удивительная история, будто ковер самолет из арабских сказок Шахерезады, перенесет их за тридевять земель, за далекие моря и бескрайние леса в сказочные края, чудесные уже только тем, что туда так сложно добраться, если, конечно, воображение хромает. Где нет ни железных дорог, ни шоссейных магистралей, по которым, давая пронзительные гудки, проносятся автомобили и паровые дилижансы, зато реки такой ширины, что с одного берега не разглядишь другого, точно, как на море. Где по утрам не мучает надсадный кашель от проникающего повсюду зловонного смога, повисшего над закопченными черепичными крышами прилепившихся друг к дружке домов, зато есть туман, клубящийся над непролазными топями бескрайних болот, раскинувшихся от горизонта до горизонта, и, к слову, кишащих ядовитыми змеями, как лондонские трущобы — тараканами и блохами. Где нефть не выплескивается из чрева потерпевших катастрофу танкеров и не убивает все живое, заставляя умирать мучительной смертью, зато невинное купание в приглянувшейся тихой заводи под сенью деревьев чревато перспективой быть разодранным заживо пираньями. Этими кошмарными свирепыми хищниками, орудующими, сбившись в алчные до трепещущей плоти стаи, встреча с которыми наводит ужас даже на черных кайманов, настоящих ископаемых ящеров, достигающих в длину двадцати футов и весящих никак не меньше полутора тысяч фунтов.

— Они ничуть не уступают по размерам нильским крокодилам, с которыми я сталкивался, когда служил в Египте под началом виконта Китченера, только, сдается, куда изобретательнее своих африканских сородичей. Представьте себе, друзья, местность вдоль и поперек пересечена сотнями проток, образующихся при разливе рек в сезон дождей, и вы вынуждены преодолевать их вброд одну за другой, если только не хотите застрять на месте. А вы не захотите застрять, уверяю вас, вам этого просто не позволит гнус, постоянно вьющийся над головой темными такими тучами из миллионов докучливых мелких кровососов. И вот, вам кровь из носу надо на противоположную сторону затоки, а черные кайманы только того и ждут, подкарауливая вас и так умело маскируясь за корягами, что дадут сто очков вперед даже хамелеону. Хотите, верьте, а хотите нет, но я лично видел каймана, толкавшего носом островок из переплетенных ветвей, за которым этот хитрый негодяй прятался, как какой-нибудь размалеванный зулус во время англо-бурской войны…

— Невероятно, — бросил кто-то из журналистов и покачал головой.

— Но это так и есть, сэр! Кайманы — необычайно коварны, особенно, когда голодны. А голодны они частенько, неосторожных путешественников, которыми не проблема полакомиться на ужин, в Амазонии — далеко не пруд пруди. Поверьте, друг мой, там можно протопать тысячу миль, не повстречав по пути белого человека, и вам никто не отдавит ногу, как в час-пик на переполненном пассажирами перроне подземки, зато не проблема схлопотать в горло отравленную ядом кураре стрелу, бесшумно пущенную из духовой трубки аборигенами. Против этого яда — нет противоядия, и смерть в страшных конвульсиях наступает за считанные минуты, леди и джентльмены, даже если вас ранили в палец правой ноги, то есть, максимально далеко от сердца. Или даже, если вы просто ненароком коснулись лягушки, с кожи которой индейские воины добывают эту жуткую отраву. А коснуться — запросто можно, эти бестии, я имею в виду лягушек, прячутся среди ветвей, а по величине они — с фасоль, а то и поменьше…

При этих словах сэра Перси какая-то чересчур впечатлительная дама во втором ряду слева громко ахнула, и полковник, в некотором замешательстве потеребив ус, перешел к широким перспективам, открывающимся перед Латиноамериканским континентом благодаря богатейшим и почти не разведанным недрам. Поистине, безграничным водным ресурсам и такому многообразию животного и растительного миров, от которого биологам с зоологами буквально сносит голову…