Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти - [107]

— Оглядываясь назад, я вижу, что это… (переживание смерти) обладает собственной движущей силой.

Движимый этой силой, Юджи вылетел в забвение, как от удара молнии или неожиданного удара в лобовую. Беспричинно.

— Я мог сойти с ума. Мне повезло, что я не съехал с катушек. Крепость физического тела и ригидность ума, возможно, спасли его от смерти или безумия. Иначе зачем он снова и снова повторял, что это унесло жизни тех святых и мудрецов, кто занимался медитацией всерьёз?

После нескольких дней, проведённых в гостиной, меня снова начало охватывать чувство потерянности в каком-то нелепом мире. Я тратил время своей жизни, сидя здесь и слушая его бесконечные разговоры. Сбежав во двор, я садился под деревом и с удовольствием вдыхал воздух пустыни. Я не мог отделаться от мысли, что я буду делать, если вдруг всё это продлится гораздо дольше. Я чувствовал, что хватаюсь за пустоту. Он не гнал меня прочь, он не просил меня остаться. Я был с ним по своей собственной воле, если таковая вообще имеет место быть.

«Настоящий учитель блокирует все выходы».

— Что такое личность и почему мы так защищаем её? — спросил я его.

— Нет такой вещи, как личность, сэр. Весь этот вздор вам вбили в голову те негодяи!

Он постоянно предупреждал нас:

— Хватит болтаться тут. Вы потеряете вкус к жизни.

Это было более чем правдой. А затем добавлял:

— Есть тонкая грань, отделяющая меня от сумасшедших.

— Что это за грань, Юджи?

— Нет такой вещи, как безумие!

Если он не был религиозным человеком, как так получалось, что все те немногие люди, которые приходили к нему, были вовлечены в духовный поиск? В чём ещё заключалась его функция, как не служить духовному сообществу?

«Всякий, кто серьёзно практиковал садхану, не может отодвинуть меня в сторону!»

На тему религии и духовных людей он был категоричен:

— Все преступники. Это работает в их жизни? Нет!

— Если вы выйдете отсюда и никогда больше не вернётесь, я буду самым счастливым человеком на земле!

Но его друзья как раз были теми, кого он относил к «преступникам, святым и мудрецам», и именно поэтому они были способны уловить намёк на то, о чём он говорил.

— Им следовало бы держаться подальше от меня. Они не получат от меня ничего. Пусть они уходят и найдут того, кто предложил бы им какой-нибудь товар!

Немногие остались с ним рядом, а те, кто остался, приходили снова и снова с маниакальным упорством.

— Вы боитесь, что если воспримете мои слова всерьёз и послушаетесь, то потеряете меня.

Его общество было садханой само по себе. Он представлял собой концентрированную суть того, к чему стремились все практики. Он говорил, что духовные практики не дают результата. Практически во всех случаях без исключения он советовал бросить их. И он сам был тем, против чего предостерегал.

По утрам мы с Йогиней отправлялись на прогулку на велосипеде. Мы оба получали удовольствие от нагрузок и были счастливы в это время. Она пела песенку индейцев-чероки, мы шутили. Воздух и велосипеды делали из нас цивилизованных людей. Однако довольно скоро меня снова начинало тянуть в квартиру. Обычно я появлялся там позже всех — остальные уже успевали уйти на завтрак. Она, модно одетая, приходила всегда точно вовремя. К тому моменту она уже смягчила «провокационные» тенденции в гардеробе, учитывая контингент Юджи.

В тот раз у нас с ней зашёл спор на тему того, зачем я занимался теми «грязными картинами», как их называл Юджи. Она была уверена, что вся затея с выставками была лишь бунтом против отца. А для меня сама мысль о том, чтобы бросить работу, была неприемлемой. В конце концов, рано или поздно мне опять понадобятся деньги. Они же не свалятся мне с неба. Я и так жил на минимуме. И меня возмущало отношение, которое могли себе позволить те, кому не нужно идти, потеть и ругаться, зарабатывая себе на пропитание. Экономическое неравенство в паре — это реальная штука. Говорят, пары ссорятся из-за двух вещей: секса и денег. И по первому и по второму поводу мы ругались очень мощно и всё равно продолжали проводить время вместе. Мы во многом были одинаковыми, так почему бы и нет? Конечно, по множеству вопросов у нас были разные мнения. Я не верил в духовных наставников и вихревые потоки. Она считала меня интеллектуалом. Никто из нас не был способен слышать друг друга. Я восхищался ей до тех пор, пока она не открывала рот. Она была более терпеливой, чем я, но моя привычка опаздывать действовала ей на нервы. Юджи утром встречал её вопросом: «Где он?», который ещё больше бесил её.

Ссылки становились всё более и более дикими.

— Эй ты, ублюдок! Послушай вот это. Это самое интересное: «Думайте об Иисусе, когда мастурбируете». Что происходит?

Где Лиза находила эти ссылки?

— Действительно ли нужны мозги? Что эти ублюдки соображали так долго? — Его всегда это раздражало. — Я говорил об этом ещё сорок лет назад, будучи студентом-психологом!

Затем добавлял:

— У папы римского — СПИД! Вероятно, когда в него стреляли, ему пришлось переливать кровь и его заразили вирусом! Кого они дурят? А вы знаете, что новый папа был его бойфрендом?

Его любимыми источниками информации были журналы о знаменитостях из супермаркета, серьёзные медицинские издания или ссылки. Ссылки на какую-нибудь девочку-подростка из киберпространства, по уши увлечённую музыкой хеви-метал, картами Таро и философией Юджи Кришнамурти, были столь же популярны, как и, к примеру, группа панк-рока, иногда называемая «Пибодиз», которой мировоззрение Юджи было глубоко симпатично. Ситуация становилась всё абсурдней.