Пропаданец - [9]

– Но в этой части моря меркхарские пираты попадаются реже, чем цветы в Феродской пустыне! – подал голос мудрец Франног. – Достойно удивления, что…

– Вот именно! – воскликнул я, чувствуя, как неумолимое время отмеряет последние песчинки моей жизни. – Герцог потому и послал этот зачуханный «Выстрел»! Без эскорта, с небольшой охраной, кружным путем! Кто на него польстится, когда даже матросы не знают, что за подарки мы везем в трюме? Зарраг уверял, что при любых ветрах мы не приблизимся к Меркхару ближе чем на пятьсот морских миль! Уверял, что местные пираты нам не встретятся ни за что и никогда, а уж меркхарские – и подавно. Доуверялся!

– Мастер Ков? – вдруг подала голос Нэйта. Она произнесла мое имя настолько спокойно и холодно, что у меня мгновенно пропал весь запал.

– Леди?

Пронзительный взгляд ее карих глаз заставил меня поежиться и даже скукожиться. Я прочитал в ее взгляде укор. Укор и разочарование. Может, она видела во мне до сего момента… героя?

Черт, я не герой, я ненавижу этих самодовольных напыщенных хрычей, которые совершают свои геройские поступки ради высших идеалов и прочей чепухи. Я не люблю подвижников типа Фродо и Сэма, они идут к черту на кулички, они геройствуют, калечатся, погибают, а плодами их труда пользуется тупое, не способное постоять за себя стадо, которое даже благодарности не испытывает – ибо не способно, органически не способно даже понять, даже осознать, что подвижник калечился ради них.

– Вы назначены охранять меня… всех нас, верно? – Она смотрела не моргая, и меня от ее взгляда пробрало до самых пяток (после чего это самое «пробрало» остановилось где-то в районе живота). Всего восемнадцать девчонке, а смотрит, как… Как владелица борделя в Селистии смотрела на меня, когда я задолжал за две недели. Я через силу кивнул. – Вы собираетесь отречься от своей миссии? Что ж, коли так, я не стану вас уговаривать.

Я сглотнул. Она меня здорово осадила. В другое время я, может быть, почувствовал бы стыд или укоры давно атрофированной совести, но не сейчас. Голова стала трезвой. Я должен выполнить свой долг до конца – в конце концов, за этот долг было заплачено звонкой монетой, да и потом.

Впрочем, главный мотив исполнения долга – драпать мне просто некуда, кругом море. Сражайся и победи – или умри. Или сдайся в плен. Но только пираты Меркхара творят с пленными страшные вещи.

– Нет, госпожа Нэйта… Отречься? Нет-нет… Я назначен вас охранять и буду это делать, пока мы не… Мы будем сражаться, но шансы наши невелики. В команде капитана Заррага такие рохли!..

– Идите, лейтенант. – Она пыталась сохранить бесстрастность, но губы ее предательски дрожали (от страха или от тошноты, не знаю – она страдала сильной морской болезнью). – Вы нужны на палубе, а здесь… Обо мне позаботится Рик.

– Клянусь Ахарром! – Я не находил слов (примерно так же, как в той ситуации с владелицей борделя я не мог найти денег в своих карманах, хотя и делал честное лицо и бормотал: «Клянусь, они тут были!»). Услышал, как всхлипнула Мамаша Тэль… Карух лежал на ковре, закрыв лицо руками. Франног теребил свою бороду с потерянным видом, и напоминал Хоттабыча – вот сейчас дернет волосок, скажет свое «Трах-тибидох» и наворотит чудес и див, после которых пиратская галера развеется дымом. Рик был бледен, как смерть. – Драхл побери… Я мог бы поджечь «Выстрел» и под завесой дыма посадить вас в лодку, но эти твари слишком близко. Вас бы заметили… Даже с умелыми гребцами вы бы не ушли далеко…

– Рикер позаботится обо мне, – повторила Нэйта. Внезапно ее глаза затуманили слезы, она резко повернулась и уткнулась в грудь Мамаши Тэль, которая рыдала в открытую и, я был уверен, страдала не за себя.

– Иди, солдат, – услышал я голос Рика. – Сестра верно сказала – захвати на тот свет побольше ублюдков. Иди, и… удачи.

Он склонился над сестрой, высвободил ее из объятий Мамаши, прижал к себе крепко, так, что пальцы побелели. Лицо бледное и сосредоточенное, и объятия, как бы вам сказать – ну, в общем, если бы я не знал, что Рикер и Нэйта – родичи, я бы решил, что они любовники на самом пике своего романа. Это на пике режут вены и совершают прочие глупости, о которых затем, если посчастливится уцелеть, рассказывают со стыдом.

– Спасибо, метатель ножей, – буркнул я. – Береги… сестрицу!

Рикер зыркнул на меня ой как недобро.

– Молчи и делай то, для чего был нанят!

Грозный малый, м-да… Я уже боюсь.

Напоследок обведя всех взглядом, я направился к выходу, но оказалось, что Франног опередил меня. Старый мудрец уже распахивал дверь, бормоча:

– Вот что значит доверить дите непроверенному человеку! Заскорузлый солдатище!.. Ах ты, не могли найти чего получше! Иди уже, иди, – это он мне. – Я за тобой. Охота мне на этих меркхарцев поглазеть. Может, чем и пособлю. Ах ты!.. – Это было сказано уже в спину, когда я беспардонно оттер мудреца в сторонку и шагнул на палубу. Даже на пороге смерти тесное общение с Франногом меня не прельщало.

Глава вторая (разговорная) Познакомьтесь с чародеем [4]

Моя теория состоит в том, что девяносто процентов людей безотносительно пола, возраста и вероисповедания – мерзавцы и идиоты. Так легче жить, когда видишь перед собой человека, недостойного сочувствия. Вы можете сказать, что жестокая реальность этого мира меня исковеркала, и это будет неправдой. Реальность любого мира жестока. Просто эта жестокость рядится в разные, и порой не настолько явные, как здесь, одежды.