Проникшие из кошмаров - [22]

– Ты думаешь, что сторож и есть Король? – догадалась Катя.

– Конечно! – Витя хлопнул в ладоши. – Больше некому. Как же я сразу не догадался?

– Погоди, – засомневался Толик. – Ты говорил, что он тебе не советовал ничего брать из этого дома, так?

– Так.

– Но если бы это был Король, то он, наоборот, захотел бы, чтобы ты эту статуэтку забрал. Догоняешь? Потому что Король…

– Да, все правильно! – перебил его Витя. – Как же ты не понимаешь, Толян! Он же специально это сказал. Он знает, что, когда тебе запрещают что-то, то тогда тебе только сильнее хочется это сделать. Я бы не взял ничего оттуда, если бы сторож не запретил.

– А ведь Витька прав, – подтвердила Катя.

– И чего ж мы тогда сидим? – подскочил с тахты Толик. – Бегом на пустырь!

Они облазили весь дом. Заглянули в каждую комнатенку, проверили каждый его закуток.

Сторожа не было. Уставшие и перепачканные с головы до ног, они еще долго сидели на крыльце, лелея надежду, что охранник все же вернется. Когда же закатное солнце стало большим и багряным, а тени длиннющими, как великаны; когда вечерняя прохладца принялась заползать под рукава курток; когда в глубине дома вдруг что-то протяжно завыло – то ли сквозняк, то ли (кто знает?), может быть, очередной выходец из Страны Кошмаров, – Витя, поднявшись с крыльца, объявил:

– Народ. Айда по домам. Не придет сторож сегодня.

Желающих возразить ему не нашлось.

До конца отмеренного Королевой срока оставалось два дня.

22

После ужина, без аппетита поклевав гречку с котлетой, Катя с Витей разошлись по своим комнатам. Что произойдет этой ночью? Что задумали проникшие из кошмаров? Какой готовят сюрприз? Больше всего Вите хотелось бы, чтобы ночь эта не наступала вовсе. Или чтобы она прошла за секунду: раз – и утро. Но ведь проникшие могут явиться и средь бела дня. Как Толикина рука. Как Катина голова. Теперь нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. В углу что-то зашуршало. Витя вздрогнул. Нет. Он не должен оставаться один. Он пойдет к Кате. Вместе не так страшно. Вместе они будут чуточку сильней.

Витя не успел встать с табуретки (кресла, после того как оно послужило троном для Королевы, он избегал), как ручка двери повернулась, и в комнату вошла Катя.

– Я боюсь оставаться одна, – с порога заявила она.

– Я, честно говоря, тоже, – брат не стал строить из себя смельчака.

– Может, к родителям напросимся ночевать? – с сомнением в голосе спросила сестра.

– Ты серьезно? – Витя пересел на тахту. – И что мы им скажем?

– Ну, что кошмары замучили, – она пожала плечами.

– Сразу обоих?

– Да. Очень глупо получится, – согласилась Катя.

– К тому же ты знаешь, что сделает папа.

– Он напомнит, сколько нам лет, и отправит обратно, – вздохнула девочка, присаживаясь рядом.

– Вот что мы сделаем, – сказал Витя уверенно. – Спать будем вместе. Я возьму свой матрас и приду к тебе, как только папа с мамой заснут. А утром встану пораньше и вернусь к себе. Никто ничего не узнает. Идет?

– Идет, – кивнула головой Катя.

– Переночуем как-нибудь. Если будем вдвоем, не смогут проникшие нас одолеть.

– Уверен?

– Вообще-то, не очень, – признался Витя. – Но лучше уж вместе, чем поодиночке.

– Это точно, – с готовностью подтвердила сестра. И вдруг вспомнила: – А как же Толик?

– Звонил я ему. Пока все нормально, – успокоил брат. – К родителям спать напросился. Сказал, что у него в комнате холодно.

– И что? Пустили?

– Без проблем. Сказали, раскладушку ставь и ложись.

– Повезло.

– Вообще-то, нет, Катя. Нам очень и очень не повезло. И это из-за меня, – Витя понурил голову: – Если бы я не испугался в тот день Мишки и пошел до дома обычным путем, то не попал бы тогда в этот дом. Все из-за моей чертовой трусости.

– Не вини себя, – она положила руку ему на плечо. – Ты же не знал.

– Знал или нет – не так уж и важно. Если бы я не струсил, ничего бы такого не было. Мишки боюсь. Дурацких кошмаров боюсь. Всего боюсь. Заяц я, а не человек.

– Ну, кошмаров я тоже боюсь, – заверила Катя.

– Не так, как я, – помотал головой Витя. – И в нашем соревновании, кто кого напугает, ты ведешь со счетом десять-один.

– Дурацкое было соревнование. Забудь.

– Не забуду. Я и правда ужасный трус. – Витина голова опустилась еще ниже: – И ты об этом говоришь, и Толик, и Мишка, и Каролина.

– Кто такая Каролина? – спросила Катя.

– Новенькая в нашем классе, – махнул рукой Витя и продолжил свое: – Все знают, что я позорник, трус и слабак. И пацаны, и девчонки, и Павел Андреевич, – с горечью в голосе перечислял он, – и папа, и мама. Даже Черная Королева, даже проклятый плюшевый мишка сказали, что я страшный трус.

– Ну, от этих двоих ты точно ничего хорошего не услышал бы, – как могла, пыталась утешить брата сестра.

– Знаешь, я не все вам с Толиком рассказал, – Витя вскинул глаза на Катю: – Королева упомянула, что дверь в Страну Кошмаров открывается только тогда, когда ключ попадет в руки ребенка с очень трусливым сердцем. Вот так! – Он чуть не плакал. – Дверь открыта. Значит, я именно такой и есть.

– Ну вот только рыдать не надо. – Катя хорошенько встряхнула братца. – Слезами делу не поможешь. Через два дня, если мы не найдем Короля, кошмары всех детей на земле проникнут в нашу реальность. Так ведь Королева сказала?