Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито - [9]

К тому времени я уже пришел к выводу, что одной из причин его неуловимости было блестящее умение разделять жизнь — выглядеть совершенно нормальным внешне, сохраняя глубоко внутри второе «я» убийцы-извращенца.

Детективы из Уичито тщательно записали рекомендацию, но меня терзала мысль о необходимости сделать что-то еще, совершенно новое и оригинальное.

Я продолжал сидеть в кабинете, и перед моим мысленным взором то и дело возникали глаза Джозефины Отеро — 11-летней девочки из первого эпизода убийств ВТК. Той самой, которую он подвесил на трубе в подвале дома семьи Отеро, удавив перед этим ее родителей и младшего брата. Невозможно представить, какие муки претерпела эта невинная девочка, прежде чем умерла от асфиксии. Я уже потерял счет делам о детоубийствах, которыми занимался, но в этом было нечто особенное.

Этот маньяк представлялся мне совершенным нелюдем. Чудовищами были все, кого я ловил и изучал, но даже в худших из них обычно ощущалось нечто знакомое и человеческое. Какими бы кровавыми ни были деяния, я обнаруживал в них крупицы свойственных людям слабостей. Но с убийцей из Уичито все оказалось иначе. Стоило решить, что я изучил и классифицировал все разновидности зла, как явился этот извращенец. Единственный в своем роде.

Я вернулся наверх, забрался в постель и очень скоро почувствовал, что отключаюсь. Поэтому начал сопротивляться, стараясь остаться в странном состоянии между бодрствованием и сном. Иногда именно в подобные моменты у меня получалось извлечь из глубин сознания информацию, помогающую составить психологический портрет. Я ждал появления хотя бы крупицы данных о призраке, за которым охочусь, но ничего не выходило.

Спустя несколько минут веки невыносимо потяжелели. «Как этот человек стал тем, чем стал? И как я могу остановить его?» — мысленно прошептал я себе, проваливаясь в сон.

2

ЯОткрыв глаза, привычно потянулся к тумбочке за большим блокнотом. Много лет назад я научился видеть сны о делах, над которыми работал. Частенько бывало, что среди ночи, в полусонном состоянии, я лихорадочно нащупывал ручку и малопонятными каракулями записывал идеи, всплывшие из глубин подсознания. Жена Пэм ненавидела эту привычку, поскольку всегда просыпалась из-за моих шевелений.

проспал пару часов и проснулся еще до восхода солнца.

Но тем холодным осенним утром верхняя страница блокнота была совершенно чистой. Я включил ночник, просто чтобы убедиться, что это не обман зрения. Супруга тяжело вздохнула. Я выключил свет, оделся в темноте и поехал в офис в Куантико в 30 километрах от дома. Теперь ОБ располагался на первом этаже здания экспертно-криминалистической службы Бюро, что было явным улучшением по сравнению с подвалом библиотеки Академии ФБР. Плохо то, что по офису постоянно витали неприятные химические запахи из множества находящихся в здании лабораторий. В поисках более надежных и точных методов тестирования вещественных доказательств ученые каждый божий день экспериментировали с различными кислотами, йодистыми парами и порохом. Взрывы и обжигающий глаза дым — обычное дело. Равно как и вой пожарной сигнализации и общая эвакуация из здания.

Как всегда, я приехал первым в 6:30 утра. Для начала закрыл за собой дверь кабинета, чтобы никто не подумал, будто я уже на месте.

Приходилось постоянно конфликтовать с вышестоящими бюрократами, однако мои люди знали: ради них я готов на все. В промежутках между локальными пожарами я обычно находил для них несколько часов, чтобы помочь в работе или посочувствовать.

Был почти полдень, когда я начал рыться в шкафах в поисках психологического портрета ВТК, подготовленного в 1979 году. Копаясь в папках, я мысленно вернулся к осеннему дню 1974 года, когда впервые услышал о ВТК от двух детективов убойного отдела полицейского управления Милуоки. Хотя служебные обязанности этого не подразумевали, мне не терпелось поднабраться теоретического опыта в расследовании убийств. Тем же вечером я отправился в городскую библиотеку и отыскал все, что только можно, об этом неизвестном убийце из Уичито. И с удивлением отметил: новости о его убийствах почти не получили освещения в прессе за пределами Канзаса, и местные копы явно старались жестко ограничивать информацию о расследовании.

Спустя несколько месяцев я написал о ВТК в курсовой работе по психопатологии. В ней отмечал, что если другие массовые убийцы, например техасский снайпер Чарлз Уитмен[14] или Ричард Спек из Чикаго, попадали в заголовки общенациональных газет, то убийство семьи Отеро почти не привлекло их внимания. Неожиданно для себя я усмотрел в этом параллель с профессиональными спортсменами, всегда желающими выступать на больших аренах Нью-Йорка, Чикаго или Лос-Анджелеса. Я предположил, что ВТК обижен недостаточным интересом прессы к его убийствам и разочарован, что живет в таком медийном захолустье.

В конце концов я извлек папку под заглавием «ВТК» из стопки аналогичных психологических портретов, подготовленных за последние несколько лет. Сам документ занимал три страницы, а в прикрепленном сопроводительном письме говорилось: «Качество прилагаемого анализа определяется качеством предоставленной исходной информации. Кроме того, может оказаться необходимым полностью переработать этот анализ, если появятся новые сведения — например, увеличится число жертв, будут получены новые вещественные доказательства или научные данные».