Промысел Господень: Летописи крови - [56]
Через переговорник на поясе она вызвала комбайн. Тот бесшумно вошел в пентхаус и замер у дверей, сложив руки на груди.
— Я слышала, у нас гость? — Александра заговорила не оборачиваясь.
— Да, госпожа.
— Ты что-нибудь знаешь о нем?
— Нет, это не входит в мои полномочия. Гостями вашего отца занимается лорд Терцио.
— Хорошо, тогда передай ему, что мне хотелось бы с ним поговорить.
— Да. Я могу идти?
— Иди.
Комбайн ушел. Александра повертела в руках переговорник, удивляясь, зачем отец держит весь этот набор комбайнов, искусственную прислугу? Неужели в нем так сильна генетическая память? Некогда аристократ и крупный феодал, Ватек не привык жить без сонма слуг.
Глядя на себя в зеркало, Александра безуспешно силилась остановить бешеный поток разрозненных чувств, внезапно увлекший ее. Растерянность, усталость и вместе с этим странный энтузиазм, желание что-то делать. Мысли никак не хотели приходить в порядок. Саша провела рукой по щеке, несколько удивившись тому, что никогда раньше не замечала своей неестественной бледности.
Сейчас она отметила, что белая как снег кожа была свойственна всем каинитам. Это делало их похожими на альбиносов, за исключением красных глаз.
Глаза Саши были больше похожи на два ледяных осколка. Они не обладали одним цветом. Подобно слоеному мороженому из фруктов, они были то зелеными, то голубыми, то светло-розовыми, то серыми. Саша давно пыталась решить этот ребус, но решение постоянно ускользало от нее.
Голос за спиной вывел ее из задумчивости:
— Они меняют цвет в зависимости от твоего настроения. Это твоя метка, знак специализации.
Саша обернулась. На пороге, облокотившись о дверную стойку, стоял Терцио. Саша склонила голову набок и устало улыбнулась.
— Я — Хранитель ауры. Это дает мне силу читать мысли. Когда я вошел, ты думала о цвете своих глаз.
— Да. Ты прав. А что еще ты прочел?
— Много всего. Ты открыта, вся как на ладони.
— Это плохо?
— Небезопасно. Тем более сейчас. Тебя сможет прочесть любой способный ловить ауры.
— Практически каждый третий из нас.
— Мы не имеем права быть узкими специалистами. Способности каждого каинита широки. Только так можно компенсировать нашу малочисленность.
— А как тогда можно оправдать войну, затеянную отцом?
— Думаю, ему известно нечто, за что он цепляется, как за спасительную нить. Всю жизнь он искал способы вывести нас на высший уровень.
— Почему это вызывает протест у других?
— А кто их поймет… Патриархи слишком увлечены своими странствиями в иных пространствах. Прочие кланы консервативны, мелочны, агрессивны. Все, что их интересует, это охота на слабых людей.
— Они не так уж и слабы.
— Знаю. Но на наш образ жизни это практически не повлияло.
— А как же наши прошлые поражения?
— Они скорее были паузами, передышками в этой вечной борьбе, итог которой для нас все равно остается выигрышным.
— Самонадеянное высказывание.
— Быть может, ты и права.
Саша отошла от зеркала. Бесшумный мотор втянул его в пол.
Девушка села на диван, кокетливо закинув ногу на ногу.
— Хочешь выпить? — спросила она.
— Я лучше закурю.
Терцио подошел к окну. Легкое прикосновение к сенсорной панели отворило плексигласовые створки.
— У тебя здесь хорошо, светло.
— Этот странный комплекс… светобоязни. Он до сих пор сидит в нас?
— Генетическую память не так-то просто побороть. Знаешь, до сих пор многие каиниты выходят на улицы только по ночам. А если приходится выходить на свет днем, то они мажутся специальными кремами. Для них солнце по-прежнему остается символом смерти.
— И мы не свободны от власти химер прошлого.
— На то они и химеры, чтобы властвовать над нами. Так происходит с любым разумом, который не может правильно оценить себя.
— Ты так думаешь?
— Способность познания аур дает массу преимуществ. И приносит немало проблем.
— Расскажи мне об этом.
— Как-нибудь в другой раз. Ты хотела о чем-то спросить меня?
— Ах да, я совсем забыла. Ты заговорил меня.
Терцио смеется:
— Ну?
— Какой-то каинит ищет встречи с отцом. Я хотела бы поговорить с ним первой.
— Зачем тебе это?
— Нужно.
— Слушай меня внимательно. Я — глава службы безопасности до тех пор, пока конфликт с Патриархами не будет улажен. Никто — ни ты, ни Ян — не будет говорить с Хантом до тех пор, пока я не буду уверен в безопасности этого. А я в этом не уверен.
— Я знаю. Дело в другом. Я видела его раньше.
— Где и когда?
— Когда — точно не помню. Но точно не в реальном мире.
— Объясни.
— Мне снился сон.
Терцио отошел от окна. Его глаза искали что-то в комнате.
— Так, где тут у тебя бар?
Саша улыбнулась. Потом указала рукой на встроенную в стену панель.
— Нажми на горгулью.
— Итак, — Терцио открыл бар и достал оттуда бутылку коньяка и бокал, — я начинаю подозревать, что жизнь во сне бывает интересней бодрствования. Уж очень многое там начинает происходить. Но что интересно, первый, кому об этом надо знать, узнает об этом из вторых, а то и третьих рук. Замечательно.
— Не стоит злиться, Терцио.
— Спасибо, что напомнила мне мое имя. А то я с вами забывать его начал. Отец уже знает о твоих снах?
— Зачем? Он же мне свои не пересказывает.
— Девочка, хочу рассказать тебе кое-что…
