Прометей - [52]

Волна боли прошла по всему несуществующему телу Глеба и отступила. Он был свободен. Барьер пропустил его и остался позади, теперь он мог свободно передвигаться по всем отсекам станции. Ликующее, пьянящее чувство свободы заставило его какое-то время бессмысленно носиться по всем энерговодам, хаотически перемещаясь с одного уровня на другой. Но так продолжалось недолго.

Четкий план нижних производственных этажей станции со всеми его ответвлениями и переходами возник в памяти.

Здесь ликвидировались все случайные поломки и возникавшие неполадки. Раньше, когда станция находилась в зоне открытого космоса, она не раз подвергалась метеоритным атакам, и в производственной зоне сохранились агрегаты, способные создавать автономные устройства для ремонтных работ наружной оболочки станции. Именно они и были нужны Глебу.

Он по-прежнему находился внутри энерговодов. Это место было весьма ненадежно — любой случайный энергетический импульс, переданный по каналу, в котором он в данный момент очутился, мог уничтожить его электронное сознание. Приходилось полагаться лишь на то, что сейчас станция в состоянии покоя и ее активность минимальна.

Нужно спешить, иначе во, о, чего он достиг ценой такого риска, может быть потеряно в одну тысячную долю мгновения.

Торопливо спустившись в ремонтный отсек, Глеб, используя большое количество оптических датчиков, расположенных здесь так, чтобы не осталось ни одного закрытого сектора обзора, быстро нашел механизм, формирующий прозрачную пластмассу в устройство, заданное программой, с определенными, заложенными в нее свойствами. Внешне этот агрегат напоминал гигантскую, прикрепленную к потолку отсека улитку. Ее более тонкая часть спускалась к самому полу и заканчивалась механической пастью, в которую свободно мог поместиться автомобиль. Эта пасть в зависимости от размера предмета, который требовалось изготовить, могла сужаться или расширяться, выбрасывая наружу готовый предмет, весь же сложнейший процесс создания нужного механизма проходил внутри улитки и полностью зависел от введенной в ее управляющий блок программы.

Сейчас такой программой стал электронный мозг Глеба. Цикл необходимых вспомогательных команд хранился в его памяти и, к его собственному удивлению, их вызов из памяти второго уровня, где находились данные, не используемые повседневно, произошел без каких-либо затруднений. По мере надобности они всплывали в сознании сами собой и тут же использовались управляющим блоком «улитки».

Но с общей постановкой задачи, с основными техническими параметрами и возможностями создаваемого устройства не все было так гладко. Постановка задачи целиком зависела от его воли и воображения.

Общие контуры необходимого ему механизма нетрудно было представить, но вот детали… механизма? Он удивился этому определению, мелькнувшему в его мозгу — разве ему нужно не тело? Или, по крайней мере, устройство, способное его заменить?

Изучив эту проблему со всех сторон, он решил ввести в постановку задачи, в ее генеральный план определенные ограничения. Не стоит ставить перед собой невыполнимых задач, которые заведомо окончатся неудачей. Начинать надо с простейшего. И продумывать все до мельчайших деталей. Например, руки — важнейший инструмент, которым ему придется пользоваться всю оставшуюся жизнь, разумеется, в том случае, если удастся довести до конца задуманное. Какими они должны быть?

Он попытался воспроизвести в качестве эксперимента нечто подобное человеческой кисти. Но даже эта частная задача оказалась архисложной. То пальцы получались слишком подвижными и напоминали щупальца небольшого осьминога, то они, наоборот, не могли выполнить простейших и таких привычных движений.

К счастью, он мог экспериментировать сколько угодно, уничтожать неудавшиеся образцы и начинать все заново. Если бы его не поджимало время и постоянное ощущение близкой опасности, он смог бы, наверно, создать шедевр. Теперь же приходилось довольствоваться всего лишь работоспособными и функциональными элементами.

Большую помощь в этой сложной работе Глебу оказывало то обстоятельство, что он мог создавать свое будущее тело сколь угодно малыми частями, а затем соединять их в любой последовательности. Внутренняя структура замечательного пластика, с которым он работал, содержала в себе готовый набор всех необходимых энергетических элементов. Материал был гибок и податлив, но в то же время, в случае необходимости, мог приобретать твердость стали. Он мог растягиваться и сокращаться, имитируя мышцы и обладая при этом огромным запасом прочности и энергонезависимости. Лучшего материала для будущего «тела» нельзя было и желать. Если бы Глеб не располагал этим готовым к использованию универсальным материалом в необходимых количествах, задача оказалась бы неразрешимой. Ни один конструктор и ни один биолог не мог детально представить устройство человеческого тела на клеточном уровне, — а в задаче, поставленной Глебом, речь шла о еще более глубоких уровнях, — гениальные инженеры антов, создавая «живую» пластмассу, работали на молекулярном уровне.

Разумеется, используя этот готовый материал, Глеб не мог восстановить свое прежнее человеческое тело хотя бы потому, что пластик антов резко отличался от биологического материала, из которого природа создавала на протяжении миллионов лет эволюции человеческое тело. Но, в конце концов, человеческое тело не настолько совершенно, чтобы стараться воссоздать его в прежнем виде. Ему нужно было простое и функциональное устройство, не перегруженное управлением своими собственными, слишком сложными и ненужными в его новом мире системами. А ведь именно управлением различными органами занято почти восемьдесят процентов объема человеческого мозга.