Прокурор рискует - [30]

Прошло двадцать минут… тридцать. Вдруг перед отелем резко остановилась машина, из нее выпрыгнул Гиб Спенсер и, весь сияя, влетел в холл.

Бросив подозрительный взгляд на дежурного, он бросился к Селби и Сильвии и прошептал:

— Давайте отойдем в дальний угол, где нас никто не услышит. А то за нами наблюдают.

Подхватив одной рукой Селби под локоть, а другую предложив Сильвии, он повел их в самый конец просторного зала и с таинственностью, явно рассчитанной на публику, хриплым шепотом сообщил:

— Он уехал.

— Уехал! — возмущенно воскликнула Сильвия. — Не может быть! А как же мое интервью?

— Уехал! — уверенно повторил Гиб.

— Что-то спугнуло его, — с огорчением пробормотал Селби.

— Нет, — возразил Гиб. — У него был довольный вид, словно ему удалось обтяпать свое дело.

— Плакало мое интервью, — простонала Сильвия. — Теперь мне в редакции устроят головомойку!

— Возможно, мы получим кое-что получше интервью, — утешил ее Селби и спросил, обращаясь к Гибу Спенсеру: — А ты точно его вычислил?

— Точнее не бывает. Он один к одному, как вы описали. Я видел, как он подъехал к дому и позвонил. Вежливый — дальше некуда. Когда Хэрриет Холленберг открыла дверь, он, здороваясь, даже шляпу приподнял.

— Он приехал один? — спросил Селби.

— Нет. С ним была девица. Рыжая… на вид двадцать с небольшим… высший класс! Она вместе с Карром вошла в дом. Они пробыли там минут пятнадцать, потом вышли и уехали.

— Из города? — уточнил прокурор.

— Нет. Они свернули на центральную улицу. Там остановились и зашли в скобяную лавку Тома Киттсона. А когда вышли минут через пять, у Карра под мышкой был сверток. Потом они снова сели в машину и прямиком дунули к Южной автостраде. Я с милю ехал за ними, пока не убедился, что они выскочили на нее, тогда повернул обратно, как вы говорили.

— Значит, они зашли в скобяную лавку?

— Точно.

— И он что-то там купил?

— Да. Вышел со свертком.

— Длинный… узкий… обертка из плотной коричневой бумаги. Мистер Селби, мы можем прямо сейчас поехать к Киттсону и все выяснить. Не сомневайтесь, вытянем из старины Тома все, что нам надо.

— Ты давно его знаешь?

— Да я его всю жизнь знаю. Том Киттсон у нас старожил.

— Решено. Едем.

Провожаемые любопытным взглядом дежурного за стойкой, они втроем вышли из отеля, пересекли улицу и направились по тенистому тротуару к скобяной лавке. Гиб Спенсер распахнул дверь, над которой красовалась вывеска:

«ТОМ КИТТСОН

Скобяные изделия. Спорттовары.

Холодильники. Радиоприемники».

Селби с Сильвией вошли в тесное помещение. За прилавком сидел человек, низко склонившись над гроссбухом, так что поначалу они увидели только копну седых волос. Однако, заслышав звук шагов по дощатому полу, мужчина поднял голову. Это был жилистый старик лет семидесяти с серыми хитрыми глазами, которые настороженно глядели на незнакомцев из-под очков в стальной оправе. Взгляд его смягчился, когда он заметил Спенсера.

Старик приветливо спросил:

— Как жизнь, парень?

— Нам надо кое-что выяснить, Том, — ответил Гиб, подводя своих спутников к прилавку. — Вдаваться в объяснения я не могу, но если ты читаешь газеты, то сообразишь, что к чему. Дело первостепенной важности. Эти люди с юга. И нам нужна небольшая информация. Минут пятнадцать назад у тебя был один мужчина с девушкой и он что-то купил. Так вот…

— Его звать Альфонс Бейкер Карр, — перебил Гиба старик. — Ему потребовался нож для разделки мяса.

Определенной марки и конфигурации, — пронзительным голосом нараспев проговорил он, словно повторяя заученную реплику, которую следовало произнести четко и ясно, пусть даже в ущерб выразительности.

— Вы помните, какой именно нож ему продали? — спросил Селби.

— Конечно помню. У меня с памятью, молодой человек, все в порядке. Это было каких-то десять минут назад. Так скоро я еще не научился забывать.

— Откуда вам известно, как его зовут?

— Он представился. И попросил чек, подтверждающий, что приобрел товар у меня.

Ответ старика озадачил Селби. Сбитый с толку, он помолчал, потом задал новый вопрос:

— А такие же ножи у вас еще остались?

— Ни одного. Я продал ему последний.

— Он предназначен для разделки мяса?

— Совершенно верно. Его лезвие из нержавеющей стали, а ручка пластмассовая, но от роговой не отличишь.

Я отдал его за семь долларов шестьдесят пять центов.

Первосортный товар. Мог продать целую дюжину, будь она у меня. Тот человек, Карр, хотел скупить всю партию.

Очень огорчился, когда узнал, что остался только один.

Чувствуя, как пальцы Сильвии сжимают ему руку, Селби, подавив волнение, проговорил:

— Я не собираюсь совать нос в ваш бизнес, но на лезвии одного из ваших ножей имелась отпускная цена…

— Погодите, молодой человек, погодите! Я не хочу, чтобы люди знали о моих доходах. Мне, как и всем, надо на что-то жить.

— Я не о сумме спрашиваю, — запротестовал Селби. — Скажите, буквы «ТЕМ» обозначают, во сколько вам обошелся этот нож?

— Вы, как я вижу, — ответил старик, — разбираетесь в этих изделиях. Вы, часом, их тоже не продаете? Я мог бы заказать у вас целую…

— Нет. Я просто пытаюсь кое-что выяснить. Мне хотелось бы побольше узнать о вашем методе определения издержек.

— Значит, интересуетесь моим методом, — усмехнулся Киттсон. — Я его разработал сам и пользуюсь им вот уже скоро пятьдесят лет. Буквы указывают, во что мне обошелся нож, а цифры — за сколько я его продаю.