Проклятый [= Журнал «Приключения, фантастика» Выпуск 1.2000 ] - [59]

И тогда дьявол-хранитель вонзил мне в глазницы страшные кривые когти свои, потянул наверх, рванул… и с треском, грохотом, криком выдрал меня из каменного адского асфальта, тряханул так, что все змеи, жуки, черви, скорпионы и прочая мразь из меня высыпались и разбежались.

И рявкнул в лицо мое:

— Виждь, несчастный!

С еще большей силой обрушилось на меня сверхъестественное и необъяснимое. Вновь я стоял на пирамиде, а может, висел на кончике исполинской иглы, и видел всю непомерную преисподнюю вселенную.

И нарастало мясо на кости мои, и затягивались раны телесные. Но боль душевная была невыносимой, ибо боль познания — сильнейшая боль. Я уже не верил, что когда-нибудь вырвусь из ада — они просто не могли, не имели права меня выпускать с такими познаниями. И не выпустят! Лишь злое, нечеловеческое упрямство заставляло меня стоять на своем. Я смотрел вперед и вдаль, не мигая, не отворачиваясь, обливаясь от боли кровавыми слезами.

— Так где же и как сидят те гады, что свершили что-то на самом деле злое?! — спросил я, хрипя и задыхаясь, у моего дьявола-хранителя.

— Везде! — ответил он. — Им нет выхода. И они везде.

— Не понимаю, — признался я.

— Ты — червь, тебе и не понять этого никогда. Гляди!

Из безумной вселенной вырвался еще один сияющий, прозрачный шар — наплыл, раздавил, впитал в свою утробу.

И оказался я в каком-то каземате средневековом. Каких только орудий пыток не висело по стенам и не лежало по столам и на полу: крючья, щипцы, клещи, буравчики, наборы игл, пилы, стамески, ножи… От одного вида этих инструментов становилось не по себе.

В огромном железном кресле на железных иглах сидел голый мужик — корчился, вопил, закатывал глаза. Другой голый волосатый скот пытал первого и истерически хохотал от непонятного вожделения.

— Чего это они?! — не понял я.

На этот раз мой спутник и проводник объяснил сразу:

— При жизни на земле они были просто недоброжелателями. Они ничего реально плохого не сделали друг другу, но каждый мысленно желал другому, чтобы с тем что-то случилось, чтоб ему пришлось туго. Вот эти два дружка и попали к нам, мы им даем возможность на деле воплотить свои мечтания: сутки один гад пытает другого, потом все меняется, и второй начинает пытать первого — они распаляются все больше, становятся с каждой сменой все злобнее и изобретательней в своих пытках, они страшно мстят… сами себе! — Дьявол-хранитель расхохотался.

Волосатый в это время выдрал последний зуб у сидящего, взял пилу с кривыми зубьями и начал отпиливать руку. Привязанный истерически визжал и брызгал слюной.

Здесь не будет конца! Я сразу это понял. Ни один из них не уступит другому. Они озверели, они мстят вдесятеро за каждую перенесенную ранее пытку, они сами умножают зло — а значит, выхода никогда не будет, они будут вечно притянуты магнитом зла. Нет! Я не мог равнодушно смотреть на этих скотов!

— Прекратите! — закричал я.

Волосатый обернулся на миг, осклабился. Но тут же принялся отпиливать другую руку. Он спешил, он хотел за свою смену доставить врагу как можно больше неприятностей.

— Прекрати, скотина! — я вцепился руками в горло волосатому. — Надо только один раз перетерпеть, не пытать, простить своему мучителю — и цепь прервется!; Прекрати-и!!

Он отбросил меня, ударил пилой по ребрам. И принялся отпиливать сидящему ногу. Это был какой-то сумасшедший дом. Неужто в этом круге тоже сидят тысячи, миллионы?

Не успел я так подумать, как дьявол мой расхохотался и меня будто бы приподняло над камерой пыток. И я увидел миллиарды подобных ячеек, где всеми видами возможных пыток пытали друг друга миллиарды мужчин и женщин. Это был ужасный круг ада.

— Прекратите все-е-е! — визжал я. — Остановитесь!!!

Но никто не слышал меня.

Все продолжали заниматься своим страшным делом.

И тогда меня вновь опустило в пыточную. И я набросился на волосатого, отодрал его от жертвы. Принялся растолковывать что-то, объяснять. Но он не слушал меня, а злобно хихикал и плевал мне в лицо. Он думал, что я хочу обдурить его. Это было мерзко и гнусно. Но я не сдавался.

— Вы сволочи! Вы гады! Вы нелюди поганые! — вопил я и бесновался. — Люди бы давно поняли, в чем дело и простили друг друга! И тогда круг бы разомкнулся! Эх вы, порождения гиен и крыс!!!

И тогда волосатый вдруг быстро отвязал свою жертву, у которой уже отросли новые руки и ноги, вылезли новые зубы. И вдвоем они схватили меня, подволокли к железному креслу и бросили на стальные шипы.

— Сейчас ты по-другому заговоришь! — прохрипел волосатый. И подмигнул бывшей своей жертве: — Давай!

Тот захохотал, сунул в жаровню дубину залитую смолой, подождал миг, пока разгорится — и с силой ткнул мне в лицо.

Это было лишь началом.

Они зверски пытали меня целые сутки. А мой верный и неотлучный дьявол-хранитель стоял за креслом и беспрестанно тихо хохотал нутряным хохотом.

— Ты хотел видеть все, червь? Видь!

Эти страшные сутки длились для меня целый век. И терпя боль адскую, я претерпевал боль, усиленную в миллиарды раз, ибо видел всех пытаемых в этом круге, ибо сидел в каждом пыточном кресле, висел на каждой дыбе. И не было ни мне, ни одному из несчастных пощады.