Проклятый [= Журнал «Приключения, фантастика» Выпуск 1.2000 ] - [101]
Не в суете и метаниях истина. А в Божественном Проникновении в саму Суть Мироздания, сокрытого от бесов. Ибо мельтешащие и гомонящие в суесловии бесы есть! Не будет им знаний, а будет Наваждение адское!
Как давно уже понял наш читатель, никаких инопланетян на Земле никогда не было. Если бы ОНИ хоть раз посетили нас, мы бы имели весьма веские тому доказательства.
Те же, кого называют «инопланетянами» и «пришельцами» — есть бесы, порождение преисподней.
А сама преисподняя — мрак и темень больной души. Властелин ее — дьявол — есть безумие, болезнь, вырождение.
Познавший эту истину познает мир.
Как уже догадался наш пытливый читатель, все это сочинено, придумано, вымышлено от начала до конца, вымышлено мною. Никаких Комиссий на белом свете не существует, инопланетян и тем более. Такова голая правда жизни. Лет пять назад, а может, и раньше, я заметил, что тема НЛО и инопланетных пришельцев стала чересчур модной, развелось множество шарлатанов, оболванивающих народ, появилась куча УФО-логических центров, откровенно дурящих людей, и состоящих из мошенников, набивающих карманы, и полусумасшедших идиотов, пытающихся навязать свою манию здоровым. Дискутировать с подобными и опровергать их «аргументы» (которые не стоят и выеденного яйца — говорю с полной ответственностью, так как глубоко познал проблему еще в 60―70 гг., когда она была немодной и закрытой) бесполезно. Лучший способ открыть легковерным людям глаза — это высмеять шарлатанов, довести их «теории» и «гипотезы» до абсурда, спародировать. Вот так и появилась идея пародии на ретивых уфологов и их исследования, публикации, свидетельства и пр. Получилась пародия или нет, судить вам. Я же знаю одно точно — сотням тысяч здравомыслящих людей я помог избавиться от навязываемого им психоза. Не все из них поняли моей игры, но все поняли, что УФО-логия есть бредятина, вид духовной наркомании. А жить надо не в наркотических грезах, а в реальной жизни.
С большим приветом от Комиссии по Контактам!
Юрий Петухов
Краткий, неполный миг живет человечество во Вселенной — дитя малое, неразумное. Несоизмерима жизнь его мимолетная с вековечным бытием скал, океанов и самой зыбкой тверди под шаткими младенческими людскими ножками. С немой усмешкой глядят на новорожденного ползунка гады морские и птицы небесные — они были в этих темных вечных водах и в этом прозрачном небе за долгие миллионы лет до того, как неведомо откуда явился негаданно-нежданно в их мир слабенький и беспомощный двуногий, именующий себя венцом творения …И разве не правы они? В мир пришло нечто хлипкое и чахлое, что на взгляд ящеров хладнокровных и бесчисленно-вечных насекомых — мимолетная плесень на их земле — как явилась нежданно-негаданно, так и сгинет — ненужная, недужная, жалкая и слабая. Плесень! Смертная никчемная и вредоносная плесень, болезнь извечного и изначального. Ничтожная плесень. Болезненная пелена, мутная тончайшая рябь на поверхности бездонного океана.
Плесень… и боги! дети богов! сыновья и дочери самих Небес! Ни в ком и ни в чем во Вселенной не сходится столь малое, жалкое, гнусное, подлое и столь великое, возвышенное, чистое, как в тебе, двуногий сын Сил Незримых, ни в скалах, ни в пропастях, ни в гадах морских, ни в птицах поднебесных, ни в насекомой бесчисленной твари Божией. Чудо ты есть и назидание всем живущим! Жалок и велик ты. Непостижим взирающим на тебя. И непонятен себе самому, несущий в душе своей демонов, чудовищ, героев и богов!
Яра отмахнулась от широченной еловой лапы, сделала еще шаг вперед, оглянулась — зеленая ветвь качнула своим тяжким зеленым опахалом, пропустила Великую княгиню. Сонной недоброй одурью внезапно, будто ледяным мертвым дыханием-ветерком повеяло из-под него. Недаром ведуньи сказывают — не спи под елями, не броди в еловых чащах, во владениях черной и сонной Мары, не искушай владычицу страшных смертных грез. Дремучие чащобы опасны не зверем диким, не лесными изгоями-лешевиками, не чудищами кровожадными, но ядом тайным, тихим, сочащимся изо всех лесных пор, из самой земли, напитанной соками жизни и смерти, пьянящими и убивающими.
Яра искала одиночества. И знала, что не найдет его. Ибо все, смертные и бессмертные, живущие и ушедшие, великие и малые были в ней, в ней самой — весь мир!
Она решилась — бесповоротно, словно в омут с обрыва. И теперь не было пути назад. Она вошла в эту чащу, она ушла в этот лес. И она знала, что выйдет из него другой, совсем другой — не знающей сомнений, злой, беспощадной, ярой и яростной.
В этом гиблом и колдовском лесу даже днем стояла кромешная ночь, колдовская ночь. Ну и пусть! Главное ничего не помнить про ту ночь — единственную, звездную ночь между черным бездонным небом и черным бездонным океаном, ночь, в которой не было ни земли, ни воды, а были одни лишь небеса, была Вселенная, окружавшая их и растворенная в них… Ночь их первой любви!
Яра остервенело отмахнулась еще от одной тяжелой густо зеленой лапищи, с непонятным ожесточением и злостью, так, словно та пыталась задушить ее. Прочь! Прочь с дороги! Прочь из сердца! Ничего никогда не было! Никакой ночи, никакой звездной пропасти! Ничего не было! Только обман! Как же долго она ждала — этого часа, этого дня, этого напоенного тяжкой сладостью дурмана непроходимой чащобы. Довольно, хватит! Его время прошло. И пришло ее время… Жив, любимый! Он зовет на пир?!
