Проклятый город. Однажды случится ужасное... - [17]
Легким движением подбородка он указал лейтенанту на кресло.
— Присядь-ка, — мягко сказал он.
Об этом деле стало известно восемь лет назад. Оно прогремело как гром среди ясного неба. В те времена Бертеги следил за ним из Парижа, с захватывающим и в то же время недоверчивым интересом, который тогда разделяла вся Франция.
Первое тело нашли под ворохом сухих листьев в парке Труандьер, считавшемся «зелеными легкими» города; иногда его называли Лесным парком. Мальчику было семь-восемь лет; тело было страшно изуродовано: буквально выпотрошено и расчленено, к тому же лишено гениталий. Это зверское убийство стало первым из целой серии подобных преступлений: одного ребенка похитили в городском сквере, другого — в Лесном парке во время верховой прогулки; еще один был спасен полицейским от жестокой смерти во время сатанинского ритуала. Да, именно об этом шла речь — не о преступлениях серийного убийцы, маньяка-одиночки, но об исполнении древней традиции, передающейся из поколения в поколение. Это было делом рук не Жиля де Рэ[4], а целой организации, чьи предки занимались тем же самым… в некотором смысле это было делом рук всего города.
В конце концов дело частично замяли. Однако кто мог сказать точно, как было на самом деле?
Конечно, были названы непосредственные виновники: семья Талько, одна из самых знатных в прошлом веке, — именно она организовала все эти преступления. Это была проклятая семья, чей кровавый жребий и дьявольская власть распространялись далеко за пределы города — по всей Бургундии, больше того — по всей Франции и за ее границами. До сих пор, хотя прошло уже восемь лет, не удалось полностью установить, что ими двигало, — все документы и прочие свидетельства по этому делу сгорели во время гигантского пожара; многие из преступников сами бросались в огонь, чтобы избежать правосудия, а что касается немногочисленных обвиняемых, представших перед судом, — они пролили не слишком много света на это дело: немые и безразличные, фанатики или обычные исполнители, они не выдали ни имен, ни мест, ни дат… Двое покончили с собой еще до начала судебного процесса (один из преступников перерезал себе бедренную артерию бритвенным лезвием, тайно пронесенным кем-то в здание суда во время предварительного следствия); горстку остальных приговорили к строгому тюремному заключению, находясь в котором, они, однако, могли вести переписку с такими же безумцами со всех концов света.
Так или иначе, по завершении дела, получившего широкую огласку, члены семьи Талько были освобождены — очевидно, благодаря Мадлен Талько, главе семейства, которую остальные называли Мать, и ее многочисленным, в том числе международным, связям на самом высоком уровне. Она действовала с невероятным бесстыдством и жестокостью — ее подручные похищали, насиловали и убивали детей, а также ими торговали. При этом она не получала никаких финансовых выгод — по крайней мере, напрямую. Однако Мадлен через своих присных правила настоящей империей, богатство которой превосходило все провинциальные состояния, вместе взятые, — и, без сомнения, последняя авантюра обогатила бы ее еще больше, если бы раздоры внутри клана не привели его к развалу.
Действовала ли семья Талько лишь ради простой наживы? Или из каких-то иных побуждений? Об этом так и не узнали… так же как и о том, с каких пор детей похищали в тумане, мучили, приносили в жертву. Более того — не были известны ни имена подлинных виновников трагедии, ни их количество. Именно этот факт был наиболее потрясающим во всем деле.
На данный момент было обнаружено тридцать восемь тел — по крайней мере, было точно установлено, что останки, тайно зарытые в течение последних сорока лет в окрестностях Талькотьера, — старинной семейной усадьбы, где проводились черные мессы, — принадлежат тридцати восьми разным детям. Отдельные кости, которые оказалось невозможным идентифицировать, были извлечены из-под развалин сгоревшего замка. И, скорее всего, понадобилось бы перевернуть весь город вверх дном, чтобы узнать хотя бы часть истины.
Даже при дневном свете Лавилль-Сен-Жур хранил в своих недрах тайну — надежно спрятанную, возможно, еще живую и трепещущую в его чреве, заполненном туманом.
Многочисленные исследователи, съехавшиеся в Лавилль со всей страны, продолжали заниматься раскопками. Некоторые из них считали, что чудовищные преступления были «всего лишь» данью семейной традиции. Часть первых обитателей Лавилля, обосновавшихся здесь в XV веке, когда город представлял собой лишь крохотное селение, затерянное среди равнин, прибыли из Арраса. Это были те, кто уцелел после грандиозного процесса колдунов, одного из самых известных в истории средневековой Европы — Аррасского дела, — и нашел убежище среди осенних туманов Бургундии.
Генеалогическое древо семьи Талько вырастало из тех далеких времен, когда колдуны наводили порчу и готовили зелья. Но достаточно ли этого, чтобы делать точные выводы?.. Не хотелось в это верить. Однако тридцать восемь жертв за сорок лет… сколько же их было за четыре с лишним века?
Но, разумеется, людям свойственно отгонять подобные мысли. Иногда лучше не знать… Однако здесь, вдали от больших городов и каналов цифрового телевидения, долгими зимними вечерами, когда снег укрывает каждую улочку плотным покрывалом, во время доверительных бесед порой внезапно осознаешь, что у этого города действительно особенная судьба, складывавшаяся на протяжении веков… Все знали, что, например, период Великой французской революции город пережил вполне мирно — здесь не было ни одной казни, ни одной отрубленной головы. О немецкой оккупации в годы Второй мировой войны здесь тоже остались самые приятные воспоминания — немцев встречали с распростертыми объятиями, и многие офицеры вермахта по выходным наезжали сюда из соседних городов как на курорт, хотя в те времена Лавилль еще не мог предложить своим гостям особого комфорта. Повсюду постоянно звучала смешанная немецко-французская речь… С другой стороны, полицейская статистика всегда свидетельствовала о том, что если процент мелких правонарушений в городе стремился к нулю, то процент насильственных смертей — самоубийств, убийств на почве ревности или в результате семейного насилия — был, напротив, невероятно высок. Да, порывшись в городских архивах, можно было найти подлинные истории прошлого, замаскированные современностью, — и постепенно Бертеги все отчетливее различал тот путь, которым следовали жители Лавилля из поколения в поколение, — путь, отмеченный необъяснимыми трагедиями… Так, отец семейства месье Перроден в один прекрасный ноябрьский вечер 1968 года привел свою жену и четверых детей на скотный двор, связал их и у них на глазах зарезал всех коров, что там были — числом семьдесят восемь, — прежде чем подверг своих близких такой же участи. Его нашли три дня спустя, оборванного, с блуждающим взглядом, в полях недалеко от замка Талькотьер, на большом расстоянии от города.
Она уже привыкла к постоянным побоям. Но когда однажды он попытался расправиться с ее сыном — она его убила.Теперь главное — исчезнуть, исчезнуть бесследно, так, чтобы их никто не нашел. Нужно убежать и от своего прошлого, и от тех, кто пытается рассчитаться с ней за долги мужа, и от тех, кто знает всю правду о ее ребенке. Главное — нужно спасти сына, мальчика, который наделен способностью видеть будущее.А их будущее в его снах чернее самой преисподней.И они бегут. Прямой дорогой бегут в… уготованный им ад.
Действие романа происходит в США на протяжении более 30 лет — от начала 80-х годов прошлого века до наших дней. Все части трилогии, различные по жанру (триллер, детектив, драма), но объединенные общими героями, являются, по сути, самостоятельными произведениями, каждое из которых в новом ракурсе рассматривает один из сложнейших вопросов современности — проблему смертной казни. Брат и сестра Оуэлл — молодые австралийские авторы, активные члены организации «Международная амнистия», выступающие за всеобщую отмену смертной казни.
Страшные истории о преступлениях, совершённых подростками. Встречаются даже серийные маньяки. Некоторые вышли на свободу! Есть и девочки-убийцы… 12 биографий. От этих фактов холодеет кровь! Безжалостные маленькие монстры, их повадки, преступления и наказания… В Японии, Англии, России, США, Украине… Почему такое бывает? Случайность, гены, алкоголизм, бедность, неправильное воспитание, вина родителей или общества?
В пригороде Лос‑Анджелеса на вилле Шеппард‑Хауз убит ее владелец, известный кардиолог Ричард Фелпс. Поиски киллера поручены следственной группе, в состав которой входит криминальный аналитик Олег Потемкин, прибывший из России по обмену опытом. Сыщики уверены, убийство профессора — заказное, искать инициатора надо среди коллег Фелпса. Но Потемкин думает иначе. Знаменитый кардиолог был ярым противником действующей в стране медицинской системы. Это значит, что его смерть могла быть выгодна и фигурам более высокого ранга.
СТРАХ. КОЛДОВСТВО. БЕЗЫСХОДНОСТЬ. НЕНАВИСТЬ. СКВЕРНА. ГОЛОД. НЕЧИСТЬ. ПОМЕШАТЕЛЬСТВО. ОДЕРЖИМОСТЬ. УЖАС. БОЛЬ. ОТЧАЯНИЕ. ОДИНОЧЕСТВО. ЗЛО захватило город N. Никто не может понять, что происходит… Никто не может ничего объяснить… Никто не догадывается о том, что будет дальше… ЗЛО расставило свои ловушки повсюду… Страх уже начал разлагать души жителей… Получится ли у кого-нибудь вырваться из замкнутого круга?В своей книге Алексей Христофоров рассказывает страшную историю, историю, после которой уже невозможно уснуть, не дождавшись рассвета.
Запретная любовь, тайны прошлого и загадочный убийца, присылающий своим жертвам кусочки камня прежде чем совершить убийство. Эти элементы истории сплетаются воедино, поскольку все они взаимосвязаны между собой. Возможно ли преступление, в котором нет наказания? Какой кары достоин человек, совершивший преступление против чужой любви? Ответы на эти вопросы ищут герои моего нового романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.