Проклятый горн - [134]

— София в Темнолесье. И в дела людей она вмешиваться не будет. Кузнец больше не считает нужным скрывать свое присутствие. С камнем Урбана он соберет последний кинжал, и уверен, что его уже никто не сможет остановить.

— Я все равно не могу понять. Зачем человеку это делать? Ради мести? Но ему не хуже нас известно, что те, кто придет в наш мир, не пощадят и его.

— Мне трудно судить, Гера. Но, наверное, он знает, что делает. Ивойя задумал это полторы тысячи лет назад и вряд ли отступит. Один раз его остановило Братство, но тогда у них был кто-то вроде Хартвига, а теперь у нас никого нет. Что думают клирики?

— В растерянности. Они не ожидали такого напора. Но приехал ди Травинно, и у него есть идеи, как справиться с кризисом.

— Я думал, он в Риапано, рядом с Папой.

— Многие так думали. Но он здесь.

— И зачем ему ты и я?

— Он не говорил. Скоро узнаем.

Но узнали мы не скоро. Нас пригласили лишь к вечеру. Пришел Роман, крепко пожал мне руку, улыбнулся Гере.

— Ждали капеллана Папы. Теперь все в сборе. Поспешим.

Во внутреннем дворике, среди крупных алых, цветущих розовых кустов стоял стол, за которым сидели двое клириков.

Один в белой просторной одежде с муаровым поясом кардинала. Дородный, с тремя лоснящимися подбородками, на которых росла неаккуратная щетина. Было видно, что глава церковных архивов кардинал Дженаро ди Травинно уже некоторое время не следит за тем, как выглядит. По красным глазам и усталому, потному лицу становилось понятно, что его заботят куда как более важные дела, чем внешний вид.

Второй, высокий старикан с белыми волосами, с пурпурной фашьей капеллана Папы, тоже был мне знаком. С отцом Лючио мы встречались в Риапано. Он был голосом Папы и одним из самых влиятельных людей нашего мира.

Они оба слушали негромкий доклад отца Марта, стоявшего перед ними.

За спиной кардинала, на маленькой табуреточке сидел Рудольф, изучавший плывущие по небу, подсвеченные заходящим солнцем облака. Казалось, разговор его совсем не занимает.

Услышав наши шаги, клирики прекратили беседу. Инквизитор легко склонил голову, показывая, что приветствует меня. Затем поздоровался с Герой, с которой он не был знаком.

— Сын мой, рады вас видеть в добром здравии, — от имени всех присутствующих сказал кардинал. — Печально лишь, что мы встречаемся при таких обстоятельствах. Уничтожение кафедрального собора в Лейкчербурге — это серьезный удар по вере в то время, когда все добрые христиане должны сплотиться в своей любви к Господу. Тьма надвигается с юга, и лишь молитва и чистая душа смогут победить ее.

— Хватит, Дженаро! — с некоторым раздражением попросил отец Лючио. — Не уподобляйся Урбану. Он допустил ту же ошибку, счел, что молитва и чистая душа защитят его от темного кузнеца. Следовало забрать у него камень, еще когда он был епископом.

— Я приставил к нему Романа, но даже мой человек не смог его укротить.

— Моя вина, — склонил голову цыган. — Его высокопреосвященство считал, что исполняет волю Создателя. Отговорить его не представлялось возможным. А решить проблему силовыми методами вы мне не позволяли до самого последнего момента. Когда я получил от вас письмо, его высокопреосвященство был уже несколько часов как мертв.

— Избавь нас Господь от тех, кто думает, что исполняет Его волю! — проворчал капеллан Папы, и на лице Рудольфа появилась веселая улыбка.

— Я говорил с госпожой фон Рюдигер. Из ее слов следует, что вы более чем в курсе того, чем опасен темный кузнец, — промолвил кардинал.

— А сколько вы надеялись держать это в тайне? — Отец Лючио хмурил лохматые белые брови. — Еще тысячу лет? Возможно, так бы и случилось, если бы он вдруг не появился, как черт из сундука. Помнишь, что я тебе сказал, когда все завертелось в Шоссии? Проще удержать раскаленный уголь на языке, чем подобную тайну.

Кардинал, которого отчитывали, как мальчишку, лишь смиренно вздохнул, хлопнув пухлыми ладонями по своему объемному, заколыхавшемуся животу:

— Поздно жалеть.

— Поздно. Хотя вот этих бы я наказал. — Он показал на нас с Герой. — Риапано запретил Братству заниматься этим! Искать кузнеца. Магистры согласились. Но вы сунули свой нос не в свое дело! А когда узнали то, что могло бы помочь Церкви, действовали в одиночку! Если бы не ваша глупость, кузнеца убили бы уже в Дискульте.

— Простите что вмешиваюсь, отец Лючио, но боюсь, что случилось бы то же самое, что в Лейкчербурге, — промолвил отец Март. — Вы не успели бы туда. А силы, которыми располагал на тот момент Билеско, были недостаточны, чтобы остановить его.

— На ваше счастье, Папа и вся консистория[13] это понимают. Я привез их благословение.

— Этого явно мало, — хмуро бросил Роман, вцепившись крючковатыми пальцами в свой ремень.

Капеллан сурово посмотрел на цыгана:

— К тебе тоже будут вопросы. То, как ругару прыгает по улицам с подпаленной шерстью, видело слишком много народу. Мне неприятно, что я узнаю о твоей новой сути самым последним. Отец Март, изучите нашего общего друга и представьте мне всеобъемлющий доклад.

Инквизитор сухо кивнул, без всяких эмоций посмотрел на своего коллегу. Роман в видавшем виды плаще пилигрима хладнокровно пожал плечами. Его перспектива проверки ничуть не смущала. А быть может, он сомневался, что она состоится, когда мир балансирует на краю пропасти.