Проклятые - [42]

Мысли разрывали голову, пауза затянулась. Пора уже наконец расставить все по своим местам.

— Катрина, как показала практика, мы вполне можем уживаться и даже вполне сносно общаться, — начал Эрик.

— Я общалась с Реймондом, — перебила девушка, — которого считала человеком. Обычным пареньком, немного занудным правда.

— Только вот это был я, — зачем-то напомнил Эрик, — И настоящий я не настолько нудный тип.

Кэт нахмурилась. И вроде вот верно говорит этот ублюдок, но с другой стороны, каким бы занудой не был ее «напарник», она не боялась его и поэтому могла говорить все, что в голову взбредет. Вряд-ли она решиться на подобное с Эриком, помня его зверства и зная, кто он на самом деле. Да и какая разница? О чем она вообще думает, какое к черту общение может быть между пленником и палачом?

— Я не хочу снова сажать тебя в комнату к остальным девушкам, — продолжил Эрик, — и потому хочу тебе предложить быть моей женщиной добровольно. Мы будем проводить вместе время, когда и как я того захочу. Остальное же время ты вольна делать, что душе угодно в пределах особняка.

Эрик понимал как жалко выглядит его попытка, но надежда ведь умирает последней? И в конце-концов, он предлагает Катрине альтернативу гораздо лучше последнего ее пребывания тут.

Кэт же задохнулась от возмущения. Пропавшие чувства, будто очнулись ото сна, и она ощутила волну мощного негодования. Этот урод серьезно что-ли? Он правда думает, что она добровольно согласится стать его рабыней и шлюхой? Будет молча принимать роль вещи, которую берут попользоваться, когда стало скучно?

И вроде было понимание, то, что предлагает мучитель сейчас, гораздо лучше постоянного ада, но это не для Кэт. Слишком сильна ее гордость и велика ненависть. Да, девушка помнила, как задыхалась от наслаждения в его руках, помнила и ненавидела себя за это. Ненавидела себя за то, что часть ее молит о повторении. Но все это пустое, ведь так же она помнит, как он повергал ее тело в пучину адской боли, как разрывал душу, заставляя смотреть на насилие и смерть, давая понять, что ей дано решать жить девушке или умереть. Как она выла от безысходности, проклиная себя за страх и слишком большую волю к жизни, принося страдания себе смерть другим.

— Ты правда думаешь, что я добровольно соглашусь стать твоей вещью? Променять свободу и волю, на сомнительную роль твоей личной шлюхи и кормушки? — зашипела Кэт, — Если ты так думаешь, то тогда ты точно спятил. Я лучше удавлюсь, чем добровольно соглашусь на это. А теперь можешь начинать зверствовать. Бей, насилуй, сажай куда угодно, это все равно ничего не изменит. Я ненавижу тебя.

Эрик конечно не ожидал легкого согласия, но каждое слово Катрины, пропитанное жгучей ненавистью и презрением, было словно пощечина. Они больно били по непонятным струнам его души, хотелось закрыть уши и глаза, чтобы только не видеть этого. Он хотел эмоций? Что же, вот они. Но радости мужчина не испытывал, ведь он грезил ее улыбками и шутками, а не презрением.

Так, хватит! Эрик ощутил нарастающую злость на себя и эту девчонку. Мужчина не узнавал себя. В кого он превратился? Что с ним сотворила Катрина? Ему было отвратительно неуверенное, жалкое существо, стелящееся перед ней. Черт бы его побрал! Он тут хозяин положения, а не она! Она всего лишь его игрушка. Вещь. И если не хочет по хорошему, что же, ее право. Нет, Эрик не повторит прежних ошибок. Теперь он будет действовать более тонко.

— А может передумаешь? -вкрадчиво поинтересовался Эрик.

— И не надейся, — презрительно отрезала Кэт.

— Даже ради своих друзей и родных?

Эрик понимал, это крайне подлый шантаж, но мужчина просто не знал, как еще заставить Катрину остаться. Он был жутко зол на себя, за собственную слабость к девушке. Она стала его наваждением. Его зависимостью. Ему было необходимо ее присутствие рядом. Он не мог ее отпустить. Он был болен Катриной.. Грезил ее веселым обществом. Хотел ее до ломоты в теле. И поэтому сама мысль посадить ее к остальным игрушкам, казалась кощунственной. Оттого и пришлось пойти на эту отвратительную подлость. Возможно, со временем, ему удастся заставить ее смягчится. И им удастся наладить какой-то контакт.

Только вот сможет ли он совладать со зверем внутри себя? Эрик боялся себя. Жажда рядом с девушкой становилась почти неконтролируемой, а убить ее мужчина хотел в последнюю очередь. Да, он хотел ее крови, но не ценой ее жизни. Вот только сможет ли он всегда вовремя включать задний ход? Не сорвется ли в один «прекрасный» момент? Эрик этого не знал. Плюс к сводящей с ума потребности в ее крови, он обладал горячим темпераментом и скверным характером. Все это в совокупности, снижало шансы на успех. Совесть, которая оказывается была у него в зачаточном состоянии, требовала немедленно оставить ее в покое. Но что такое совесть, когда ты «болен» кем-то? Эрику оставалось только молиться, чтобы ему хватило сил и выдержки. Он неистово надеялся, что момент пресыщения девушкой наступит как можно быстрее. Он должен наступить, ведь никаких Единственных нет. Катрина просто временное помешательство, не более того. Во всяком случае, Эрик в это верил.