Четыре дракона были единственными, кто еще помнил это место живым. Они стояли в центре, на том самом месте, где была когда-то Академия Магических Искусств, возведенная еще их предками. В глазах Красного пылала ярость при взгляде вокруг — он до сих пор не мог смириться с тем, что так легко и просто уничтожили созданное его братьями еще до его рождения. Его гнев подпитывался кровью тех, кто погиб в этом светлом месте, взывая к нему своими криками боли и отчаяния. Глаза Снежного были скованы отчуждением и тоской. Черный был единственным, кто внешне выглядел равнодушным. А в глазах Золотого было все — и боль, и тоска, и грусть. А еще надежда. Светлая, сильная и яростная.
Присев, Золотой загреб рукой пепел, поднимаясь на ноги и следя за тем, как ветер медленно рассеивает пыль с его раскрытой ладони. Но вдруг над его ладонью появилась рука Черного. Своей силой он вернул пепел в руку брата, закрутил пальцами вихрь, а после накрыл ладонь своей, поднимая ее через мгновение. А под его рукой из пепла плавно поднимался росток, распуская тонкие прозрачные зеленые листики, сверкая в восходящем солнце новой жизнью и новым дыханием.
— Мы все вернем, — мягко пообещал Черный Золотому.
Тот чуть улыбнулся, кивая. Присел снова к земле и опустил в землю росток. Все так же под силой Черного, он рос и рос, расплетаясь ковром, цветя и зеленея все больше и дальше, а через несколько минут под их ногами уже был зеленый-зеленый живой остров, оплетая их ноги гибкими стеблями. Росла трава, зацветали цветы, расползаясь все шире и дальше под взглядами четверых довольных братьев.
Издалека послышался топот копыт, и Черный был вынужден остановить свое волшебство, обращая внимание на гостей, которые начали прибывать. Стоя друг к другу спиной, драконы смотрели каждый в свою сторону, а под их ногами давала начало новая эра.
Люди, эльфы, гномы, орки, демоны, вампиры, оборотни и многие другие народы и расы. Здесь были и дриады, и перевертыши, и джины, и ламии, и все прочие — представитель каждого вида, что населял Шаори. Не один враждебный взгляд, не одно гневное шипение, не одно проклятие сквозь зубы — они готовы были подписать Всеобщий Мирный Договор, и еще не один десяток друг с другом, но любовь и взаимное уважение не прилагалось. Пройдут еще десятки, сотни лет, прежде чем забудется война: разве может угаснуть вековая ненависть с подписью на свитке? Разве научишься любить или хотя бы терпеть по приказу? Многовековая вражда, ненависть, страх и презрение не так быстро истлеют, как хотелось бы, не с росчерком перьев на магическом договоре, не со стиханием взрывов, пожаров, сражений и проклятий. Каждая раса, каждый народ истреблен почти в половину, нет не потерявших близких и друзей, нет тех, кого не затронул этот ужас. И почти в крови эта ненависть и презрение к тем, кто прежде был по другую сторону. Это нельзя просто отрезать, нельзя забыть так быстро, даже смириться будет нелегко, а порой и невозможно. И еще очень много времени пройдет, прежде чем появятся хотя бы ростки доверия, спокойствия и дружбы между теми, кто жестоко и неумолимо уничтожал друг друга сотни лет. А что уж говорить о кровной вражде, когда убитые горем клялись отомстить? Что говорить о тех, кто сейчас смотрит в глаза тем, кто лично был убийцей близких ему людей?
Император Алиман смотрел на Тамира Лиаме Верлиан в упор, прямо в глаза, но не видя, находясь сейчас в воспоминаниях — горьких, леденящих душу и раздирающих сердце. По стечению обстоятельств носивший то же имя дед нынешнего правителя человеческого королевства был тем, кто лишил императора самого ценного и важного в его жизни — любимой женщины.
Для демонов любовь была очень редким явлением, а потому самым ценным, что было дано им. И если было дано. Алиман познал это чувство. Оно дало ему новую жизнь, новые силы и возможности. С этим чувством в душе он возрождал свою империю, чтобы подарить ее любимой, положить к ее ногам, а после вместе править и развивать. И эта любовь была жестоко отнята, попрана и растоптана.
Ярость Алимана была неописуемой. Дикий зверь, измученный пытками и издевательствами был в разы добрее, чем был император демонов, когда у его ног опустили безжизненное тело его возлюбленной, жестоко истерзанное и обезображенное. Едва восстановленный дворец превратился в огонь его горя, в пепелище его боли и страдания. Не выжил никто и ничто. Его рев много дней разносился над руинами стен и башен, заставляя всю столицу содрогаться от страха, ужаса и сочувствия. Демоны не умели сочувствовать, но нельзя было остаться равнодушными к тому, свидетелями чего они стали.
И сейчас император не видел перед собой равного себе короля — он видел перед собой наследие того, кто лишил его всего, что было дорого. И боль не стала меньше, и ярость не убавилась. Последние две сотни лет он целенаправленно уничтожал именно эту расу, мстя за свою потерю. Люди и демоны были самым свирепыми врагами из всех, кто был сейчас здесь. И многие поглядывали с тревогой на двух могущественных, сверливших друг друга ненавистными взглядами правителей, которые стояли напротив, не глядя больше ни на кого. И именно озвучивание договора между двумя этими властителями было самым интригующим.
