Проклятое дитя.На пути долга - [17]

Анна слушала, затаив дыхание. То, что описывал и рассказывал Ринар, было куда лучше описаний в учебниках и энциклопедиях. Рассказ, основанный на собственных впечатлениях.

— Шанкар. Веселый город, — хмыкнул Ринар, погрузившись в воспоминания. — Я не был в нем после подписания мирного договора. Но не думаю, что он изменился. Город игроков и азарта. Звон монет и крики радости тех, кто поймал удача за юркий хвост. Рык и злоба тех, кому не посчастливилось. Можно прийти туда бедняком, а уйти знатным господином, забрав за игровым столом титулы, земли и богатства. Кандейк — портовый город. Город пиратов и наемников, бандитов и прочей шушеры.

Хорус — город ремесленников и торговцев. Оттуда идут многие караваны и корабли во все стороны по всему миру, неся с собой изделия тамошних мастеров и умельцев. Лучшие кузницы и ювелирные, лучше ткачихи и резчики по дереву, лучшие портные и артефакторы. Сюда приезжают за уникальными и редкими вещами. Масса школ, где учат любому ремеслу. Амарантос — Сияющий город. Шахты, где добывают золото и драгоценные камни. Завидный кусок земли, который не раз пытались подчинить гномы и дроу, желая владеть его богатствами.

— Не вышло? — решилась все-таки прервать завораживающую речь дракона Анна.

— Это Свободный город. У них своя магия, они никогда не принадлежали, и не будут принадлежать никому. И, наконец, Первый Свободный город. У него нет названия. Лучшие маги и волшебники, лучшие учебные заведения во всем Шаори. Собрание самых разных рас и народов. Самый большой и светлый, самый красивый и величественный из всех. Он единственный оказался разрушенным — в нем началась Тысячелетняя война. Даже портал не уцелел.

— Никто не знает, что там случилось, — тихо произнесла Анна. — Вы — драконы — восстановили его не так давно.

— Верно. И даже мы не знаем причин войны. Глупо, правда? — хмыкнул невесело Ринар. — Многие сотни лет народы сражались друг с другом, сменялись друзья и враги. И никто даже не знает, с чего все началось. Одно потянуло другое, и машина запущена.

— Сложно было восстановить мир? — спросила Анна.

— Очень сложно, — кивнул Ринар, вспомнив то время. — Девять лет мы, драконы, пытались примирить народы. Девять лет ушло на то, чтобы найти компромисс и угодить всем и каждому. Слишком разные темпераменты, слишком разные силы и возможности. Тогда мы впервые пожалели, что не вмешались в самом начале и закрыли свои острова ото всех, не пожелав участвовать и что-то делать. Мы лишь наблюдали, позволяя миру самому решать, кому жить, а кому умирать. Но он оказался на грани — никто не смог остановиться в свое время, и получался замкнутый круг, выход из которого нельзя было найти без нашего вмешательства. И мы вмешались. Поздно, на мой взгляд, — с грустью и сожалением прошептал Ринар, задумчиво глядя в звездное небо, что было над ними.

Трещал неизменный костер, ветер шевелил пшеницу на полях вокруг них, но дракон сейчас был не здесь. Перед его глазами мелькала война, ее сражения и воины, ее огонь и пепел.

— Не стоит жалеть о прошлом — его не изменить, — тихо прошептала Анна, вырывая Черного из горестных воспоминаний.

— Верно, — усмехнулся Ринар. — Лучше думать о будущем. Оно куда светлее и радостнее.

— Да?

— Да, — уверенно заявил дракон, ободряюще и хитро улыбаясь принцессе, которая улыбнулась в ответ. — Соскучилась? — спросил он, имея в виду Хасина.

— Очень. Я всегда по нему скучаю, даже на следующий день после его визита. Я люблю его всем сердцем. Никого ближе него у меня нет. Даже моя воспитательница, что была со мной много лет каждый день рядом, не так дорога мне. Порой за это стыдно — она любила меня так, как не любила родная мать.

— Не думаю, что она в обиде на тебя, — утешил Анну мужчина.

— Хасин стал мне другом и даже больше — не знаю, как объяснить, — задумчиво протянула девушка. — Мы виделись редко, но каждый миг, что он был рядом, окутывал меня теплом и заботой, которыми пренебрегали все вокруг. Я росла, видя лишь его любовь, его защиту и поддержку. И это станется неизменным — мое отношение к нему.

— Ты многого не знаешь о нем, Анна.

— Да. Он тоже так говорит, — усмехнулась принцесса. — Но я знаю его с особенной стороны, каким его не знает никто. И никакие его пороки не очернят его образ в моих глазах. Я никогда в нем не разочаруюсь, каким бы ужасным он ни был. Я знаю, что о нем говорят, я читала книги, написанные о нем, как о воине. Я знаю, каким жестоким и безжалостным он бывает, — в памяти всплыл рассказ леди Мирай о вечере в день ее шестнадцатилетия, как она в подробностях описывала действия демона. — Но я всегда буду любить его.

Ее слова были пронизаны чувством, о котором она говорила. Ни грамма сомнений и неуверенности. Ни слова упрека и несогласия. Она принимала своего демона таким, какой он был, ведь действительно знала его с другой, лишь ей открытой стороны, где он был нежным, заботливым, ласковым и бесконечно добрым. И пусть это было проявлено лишь к ней, главное, что в нем это было — остальное не имеет значения. Пусть его ненавидит и презирает весь мир, пусть каждый повернется к нему спиной — она всегда будет держать его за руку и верить в него. Пусть каждый злословит и проклинает — она знает, что он достоин не только этого. Плевать на весь мир и его мнение о Бастарде — она любит его вопреки всему.