Проклятие Вероники - [3]

До Германии у нас так трижды было. Сначала мы с Элькой придумывали себе маршрут, потом отправлялись в путешествие. И самым важным в поездке был секс. Потом все было очень хорошо. Но, вернувшись домой, мы расставались на полгода, а то и больше. Даже не звонили друг другу. Потом снова как-то встречались и придумывали маршрут.

После Германии мы опять расстались. А через месяц она позвонила и сказала, что выходит замуж. Она собиралась замуж еще до нашего путешествия. Я был ее последним приключением.

Ну, я и позвонил Ксю.

Она сразу вспомнила меня, незабвенного, и согласилась встретиться. Тогда еще было непонятно, что главной чертой Ксю была ее послушность…

Была. Как-то странно вот так себя поправлять. Почему была? Ксю останется со мной навсегда, так же, как осталась и после развода. Жаль, что мы детей не завели. На самом деле, жаль.

Что было после свадьбы не настоять на ребенке? Но нет, я же хотел, чтобы Ксю сама все в своей жизни решала! Я ей сказал тогда: кода ты захочешь ребенка – тогда и родишь. Она послушно согласилась. Знаю, что в это же самое время ее папаша – я не сержусь на него, чест слово! – “посоветовал” с ребенком не спешить. Дескать, твой муж, он же безработный по жизни, он же не прокормит, не поднимет дитятю. Останешься с ребенком одна, будешь куковать! Она и его послушалась.

А чего хотела сама Ксю? Ни он, ни я не знали. Мудаки.

…Возле пятиэтажки, в которой жил Алексей Анатольевич, моего верного коня окружили пацанята лет от пяти, наверное, и до пятнадцати.

– А это у вас “Хаммер”? – спросил один из них.

Я не успел ответить, как мальчишка постарше авторитетно объяснил ему:

– Это УАЗ 31215, только с бампером “риф”. И колеса большие. Кузов под них вырезали?

– Вырезали, – согласился я, опуская тент.

– Мой папа…

Ну, ясно, его папа – местный умелец, и они с папой “прокачивали” УАЗик папиного брата, а еще они… и так далее, и тому подобное! Я еле распрощался с этим умником.

Да, моя тачка привлекает мужское внимание. И будь я лет на двадцать моложе, да другого пола – эх!

У двери тестя я глубоко вздохнул.

Катя

У двери офиса архитектурно-проектной фирмы “Шульгин и К” я глубоко вздохнула.

Мне надо как-то набраться мужества, чтобы не плакать при людях, с которыми Артем столько лет был вместе.

Особенно при Рите. Маргарита Забелина – это не просто зам моего мужа. Я была за Шульгиным замужем пятнадцать лет, а она рядом с Артемом уже все тридцать. Подружка еще со школы, вот так!

Гродин – город маленький.

Знакомы они были еще со школы. Учились в одном классе. А после школы вместе поступили в наш политехнический на архитектурный факультет.

Никогда не пыталась выяснить подробности их отношений, хотя Маргарита Ивановна регулярно делала всякие возбуждающие намеки. Да чего спрашивать? Если что и было – быльем поросло. Для Артема, во всяком случае.

Для Ритки, может, и не поросло. Судите сами: Маргарита не замужем, детей у нее, как и у нас нет, а целый день они сидели с другом детства в одном кабинете. Еще и ездили вместе в командировки, оставались работать чуть не до утра.

Ритка – обычная тетка, ей мужик нужен, семья, а вместо этого у нее только работа и симпатичный, почти родной по жизни, шеф.

Я бы голову дала на отсечение – она все эти годы была тайно влюблена в моего мужа.

“А с чего это ты так уверена, – спросите вы, – что любовь была без взаимности? Неужто, Артем – был святой?”.

Хороший вопрос, учитывая, как выглядит Маргарита. Представьте себе секс-бомбу – это и есть наша Маргарита. И, тем не менее, мой ответ такой: да, в этом смысле он был святой. Почему я знаю? Да нипочему, просто знаю.

Большинству моих подруг я никогда бы ничего такого не сказала. Они уверены: все мужики – козлы и все изменяют женам. А если твой муж тебе не изменяет, значит, ты дура, потому что ни черта не видишь вокруг себя.

Я с ними не спорю – они битые жизнью, они даже где-то в чем-то хотят, чтобы и твой муж тебе изменял. Тогда ты будешь такой, как и они. Ведь мужчины понятия не имеют, как это унизительно, когда твой муж идет налево. Им кажется – да что такого? Это просто секс, или просто по пьяни, или охрененная баба, но всего на раз переспать, или… не знаю, что еще.

Пережив это унижение, женщины становятся, словно раненые рыси – из-за боли не отличают своих от чужих. Они тогда и подруг кусают. Я их и не жалею, потому что надо себя в руках держать, даже если больно, но и не осуждаю. Что я – бог?!

К тому же, по голодному виду Маргариты можно было догадаться, что ей ничего, кроме дружеской поддержки и профессионального сотрудничества от Артема не обламывается.

И все равно выходит, что он двух вдов оставил.

Конечно, я десять раз подумала – а стоит ли мне идти к мужу на работу, учитывая, что там сидит Маргарита Ивановна? Мне и так невесело, а тут еще и ее утешать. И все-таки, я пришла. Мне не понравилась сегодняшняя ночь – я ее провела, сидя в кресле возле открытой балконной двери и глядя в ночь, на тусклые городские звезды. Со мной эту ночь провели, но не пережили, пачка сигарет и бутылка сухого мартини. Нетрудно угадать, о чем грезила милая сорокалетняя женщина, потерявшая мужа. Ей мечталось узнать правду о его смерти.