Проклятие ведьминого глаза - [17]

– Привидение, – хором выдохнули девочки.

– Вы чего здесь делаете? – проскрипел призрак низким хрипловатым голосом. —А ну как я щас участкового вызову!

***

Степан Митрофанович (так звали «призрака») оказался сторожем Южного парка. Он как раз проходил мимо театра, услышал грохот, когда упала балка, и зашёл посмотреть, что случилось. Зелёный свет, который так напугал ребят, исходил от покривившегося налобного фонарика сторожа.

– И зачем вы сюда полезли, молодёжь? – вопрошал Степан Митрофанович, выводя ребят наружу. – Я ж вижу – приличные ребята, на бомжей и наркоманов вроде не похожи. Да и не ходят они сюда… Дурное здесь место.

При свете дня ребята увидели, что лицо несостоявшегося призрака вовсе не злое, просто очень морщинистое. Чёрная шапочка и длинный тёмный плащ делали старика похожим на монаха.

– Так вы мне скажете или нет, что вы тут лазили? Приключений искали или украсть чего?

– Нет, – выдавил наконец из себя Кирилл. – Мы готовим доклад на школьную конференцию об исторических зданиях Железнодонска. Нам сказали, что старый драмтеатр – это очень интересное место, с особенной историей. Мы и решили посмотреть.

– Глупые вы… – ответил сторож. – Вы лучше б в библиотеку сходили или знающих людей поискали, чем по развалинам лазать.

– Да где ж нам их найти? – развёл руками Кирилл. – Театр-то пятьдесят лет назад сгорел.

– Ну, одного, положим, нашли, – хитро улыбнулся сторож. – Я, ребята, в ранней молодости работал здесь. Так – подай да принеси. Но слышал и видел много чего, на меня ж, мальчишку, внимания почти не обращали, будто я что-то вроде ихних декораций.

Лиза радостно подобралась.

– Степан Митрофанович, вот вы сказали, что место тут дурное. Что вы имели в виду?

– Да вот и не знаю, как объяснить, – почесал в затылке сторож. – Если по-новомодному сказать, энергетика здесь плохая. Обычно такие заброшенные здания загаживают, а сюда никто ни ногой. Я тут и приставлен, чтоб гонять таких, гадящих, то бишь, а гонять-то и некого. И ещё: сколько лет театр заколоченный стоит, а его ж не сносят и не реставрируют. Странное место, плохое…

– А вы можете нам рассказать что-нибудь о тех временах? То есть, когда театр работал?

– А чего ж не рассказать? – улыбнулся вдруг старик. – Хоть с молодыми поговорить, а то ж кому старый болтун нужен… Пойдёмте в мою сторожку. У меня там чай и печенье. Племянница моя замечательное печенье делает!

Ребята помялись, но не принять такое искреннее и радушное приглашение было попросту нельзя.

***

Сторожка Степана Митрофановича оказалась небольшим крепким домиком, обставленным очень просто: низенькая тахта, стол, пара стульев. В углу висели иконы, приятно пахло зверобоем, чабрецом и мятой.

Хозяин усадил ребят на тахту и сноровисто заварил травяной чай. Две имеющиеся чашки он отдал девочкам, Кириллу чай налил в стакан с мельхиоровым подстаканником, сам пил из большой крышки от термоса. Душистое домашнее печенье и правда оказалось замечательным.

– И что ж вам рассказать, юные любители старины? – лукаво спросил сторож, когда чай был налит и роздан.

– Мы когда в интернете читали про театр, там было написано, что здесь играла Аграфена Шкловская. Видите ли… – Лиза немного замялась, но Кирилл быстро подхватил:

– Моя прабабушка была с ней знакома. Так мы, в общем, и узнали о драмтеатре.

– Аграфена Шкловская говорите? – прищурился сторож. – Как же, как же… её в театре примадонной называли. Капризная, скандальная баба она в те времена была, но актриса первостатейная. Тут уж не прибавить, ни отнять. Джульетту играла так, что половину дам из зала в обмороке выносили, а вторую половину – в истерике. Сплетничали про неё, конечно, много. Кто-то даже поговаривал, что она ведьма, режиссёров привораживает. Вот они ей главные роли всегда и дают. Сплетни, конечно, и зависть. Театральные завсегда суеверными были.

– А она прямо до самого пожара в театре работала, не помните? – спросила Дина.

– Помню. Почти. Слухи ходили, что именно Аграфена и устроила пожар…

– Что-о-о?! – почти хором спросили ребята.

– Скандал там большой вышел. Я сам слышал. Режиссёр её с роли снял, а она скандал закатила. Слово за слово… Он ей: «Знай своё место. Я тебя в момент уволю. Ты без моего театра – пустое место». А она как расхохочется: «Да гори твой театр синим пламенем. Без меня сюда никто на пушечный выстрел не подойдёт». Вот так и вышло. Аграфена из театра уволилась. Я слышал, она в Москву подалась, потом обратно вернулась. Только здесь, в новом театре, она уже никому не была нужна. А… так об чём я. Как она ушла, дня три-четыре прошло и взрыв этот случился. Никого не ранило, ночью было. Вот, считай, по слову Аграфены всё и вышло: сгорел театр синим пламенем и вот уже полвека никто к нему и не подходит.

Ребята заворожённо слушали эту невероятную историю. Лиза же попутно размышляла, как ей вывести разговор на медальон.

– Степан Митрофанович, – наконец сказала она, – а что случилось с костюмами, украшениями? Неужели так всё там и бросили?

– Не совсем, – ответил старик. – Хотя там странно всё получилось. В первый день после пожара документы все упаковали и перевезли в управление культуры. Потом костюмы, мелочишку всякую… И началась всякая чертовщина. Люстра в фойе упала, чуть грузчиков не передавила, в бутафорной, помню, дверь заклинило, так там люди полдня просидели, пока их оттуда выпустили. Звуки там какие-то начали слышать странные, голоса. И всё в таком роде. Закончилось всё тем, что туда просто отказались заходить. Наскоро самое ценное в грузовики покидали и… А почему ты спрашиваешь?