Проклятие тангеры - [21]

Среда. Танцы на кофейной гуще

Прощай! Все телефоны молчат,

И три минуты назад

Ушел последний трамвай.

И. Богушевская. Прощай!

Ах, Рио-Рита! Как высоко плыла ты над нами

Через страх и озноб…

И. Богушевская. Рио-Рита

Из ворот вышел хмурый мужчина в черном пальто поверх белого халата. Несколько любопытных старушек у ворот кинулись было к нему. Но мужчина загрузился вместе с небольшим саквояжем в «скорую», и белый фургон с красным крестом укатил по направлению к станции. Милицейская легковушка осталась. Потом подъехал черный микроавтобус без окон. У Виталия снова екнуло сердце. Скоро! Он увидит и узнает наверняка. Ох, как же не хотелось видеть!

Утреннее радио, по своему обыкновению, на грани слышимости поливало грязью не то кого-то конкретно, не то всех подряд.

Он заставил себя подняться со звонком будильника. Если бы не обещание, данное Роману, проспал бы еще час, а то и полтора и без зазрения совести явился бы на работу к одиннадцати. Все равно делать там сейчас нечего: поставщики еще не раскачались после каникул, и, сколько ни теребят покупатели, выбравшие за время праздников почти весь ресурс, им пока при всем желании ничего не продашь! Запирая дачный дом, позвонил Роману. Тот не взял трубку. Выруливая на шоссе, набрал еще раз. Потом – у поворота в Снегирях. С прежним результатом!

Вначале Виталий немного разозлился: где уважение к старшим?! Потом ему стало смешно: придется устроить парню побудку по-казарменному! Но, когда он издали заметил у знакомых ворот милицейскую машину и «скорую» в окружении нескольких взволнованно что-то обсуждавших людей, сердце екнуло, бесславно рухнуло в пятки, и Виталий остановил автомобиль на обочине за несколько домов до места происшествия.

Часть дома, которую снимал Рома, была полностью выделена: свой участочек земли, обнесенный забором, свои калитка и ворота. Что-то стряслось именно на Роминой стороне. Виталий сообразил, что, скорее всего, последним видел бывшего десантника в живых, сегодня названивал ему все утро, а теперь еще и приехал! Хотелось сначала сориентироваться в ситуации, а потом уже обнаруживаться перед ментами. Или не показываться вовсе. Стало совсем тревожно, когда «скорая» укатила ни с чем, а ее место занял черный микроавтобус. Виталий предпочел больше не терзать себя мучительными догадками. Вышел из машины и вразвалочку направился к зевакам.

– Что тут такое случилось?

Через несколько минут Виталий вздохнул с чувством опустошенности и, что греха таить, облегчения. Во-первых, ему не грозили милицейские разбирательства. Но во-вторых, человека, к которому успел привязаться за время кратких бесед на танцевальных уроках и недолгой совместной поездки, когда столько было всего интересного, и полезного, и веселого услышано и сказано, больше не существовало.

Ворота скромного садика открылись, гостеприимно распахнулась задняя дверь мрачного микроавтобуса. И Виталий увидел на носилках, несомого ногами вперед… Простыня от ветра слетела в ноги, скомкалась, ее не удосужились поправить. Роман был в одних трусах. Фигура – его, черты лица местами узнаваемы. Но голова, руки, торс – в кровавых ранах, нанесенных не то ножом, не то обломком стекла.

Виталий вывернулся из плотного кольца раскудахтавшихся соседей. Ему уже успели рассказать, что бедного Рому – такого вежливого, такого приятного молодого человека! – убил в очередном пьяном загуле племянник одного из владельцев дома. Дебошир давно точил зуб на халявную жилплощадь, изредка угрожал и родному дяде, и его съемщикам. А вчера вот допился до смертоубийства. Все слышали под утро крики, но думали: просто мальчишка опять буянит… Он убежал, но далеко не ушел, так как по следу пустили милиционера с собакой. В лесу отсиживался, отморозок…

Виталий медленно растер замерзшие руки, чтобы не дрожали, тронул машину с места.

Бывший десантник вчера немного выпил, при расставании выглядел совсем обессиленным. Но как он мог не справиться с примитивным перебравшим спиртного ублюдком? Как позволил всего себя располосовать?! Страшная и обидная смерть! Потому что нелепо.

Виталий часа три промаялся в офисе безо всякой работы и решил, что довольно.

Он извлек из памяти телефона имя: «Танго-Оксана». Помедлил прежде, чем нажать «вызов». Интересно, знает ли Оксана о смерти своего недавнего возлюбленного? Если нет, не хотелось бы становиться вестником беды. Много будет лишних вопросов: откуда знаешь, как это случилось? Если Оксана пока не в курсе, Виталий промолчит. Если же она знает – могли ведь обнаружить ее номер на кнопке быстрого вызова, например, – тогда как бы план не сорвался! И все же попробуем!

– Привет! Чего творишь?

Он так хотел осуществить задуманное, что автоматически включил все свое обаяние. Сам почувствовал, как голос наполнился нежными, игривыми, интимными интонациями. Мать много чего лишила его в этой жизни: и доброй памяти о родном доме, и шанса учиться в гражданском вузе, в каком он хотел, и возможности относиться даже к самой близкой женщине с доверием и уважением, и части оставленного лично ему бабушкой наследства – всего не перечислишь и не вспомнишь! Однако не поскупилась на привлекательную внешность и обаяние. Одно это заслуживало того, чтобы молить за нее Бога. Только вот язык не поворачивался.