Проклятие рубина - [34]

Затем, сцепив руки, она поднесла их ко рту и начала нашептывать загадочные заклинания. И вдруг, отбросив от себя собранный ранее свет, выкрикнула магические слова: «Родись в пламени!» В то же мгновение из-под ближайшего камня выплыл огненный шар и, полыхнув огромным языком пламени, превратился в запряженную двумя конями колесницу. Кони пританцовывали вместе с пламенем, но ни они, ни колесница не опаляли землю.

– Собирайся, – сказала волшебница Бренору. – Нам пора ехать.

Но дворф еще некоторое время стоял не двигаясь. Он никогда не воспринимал волшебство всерьез – за исключением той магии, которую использовал его народ, чтобы наделить оружие и доспехи некоторыми полезными в бою свойствами. Но когда чужая магия могла ему пригодиться, он не спешил отмахиваться от нее. Собрав свою амуницию, дворф не стал облачаться в доспехи и уселся позади Аластриэль. Поначалу он отнесся к колеснице с опаской, но вскоре убедился, что материал, из которого она создана, не обжигает, по прочности же нисколько не уступает дереву.

Аластриэль взяла в руки вожжи и хлестнула коней, которые одним мощным рывком подняли колесницу в утреннее небо и, обогнув гору с запада, устремились на юг.

Ошеломленный дворф уронил свои доспехи на дно волшебной повозки, перегнулся через ее край и взглянул вниз. Под ними стремительно проносились горы. Вот Бренор увидел развалины Осевшего Камня – старинного города дворфов; спустя мгновение они исчезли за горизонтом. Колесница пролетела над поросшими высокой шелковистой травой лугами и понеслась вдоль северной границы Болот Троллей. К моменту, когда под ними показался Несм, Бренор уже вполне пришел в себя и отпустил в адрес негостеприимного города заковыристое проклятие. Затем внизу сверкающей змейкой мелькнула несущая свои воды через луга величественная Дессарин, и дворф, прищурившись, разглядел вдали, на юге, огромный лагерь варваров.

Аластриэль вновь повернула коней, и спустя всего несколько мгновений впереди замаячил стоящий на Холме Гарпеллов Дворец Плюща. Они подлетели к Широкой Скамье.

Завидев приближающуюся колесницу, чародеи как один бросились к вершине холма. Размахивая руками и оглашая окрестности радостными криками, Гарпеллы приветствовали волшебницу. Так бывало всякий раз, когда Повелительница Аластриэль заглядывала к ним в гости. Впрочем, когда из-за края колесницы показался однорогий шлем, под которым виднелись длинный нос и ярко-рыжая борода, один из чародеев вдруг стал белым как полотно и едва не лишился чувств.

– Но… ты же… э-э… погиб… Ты же упал в пропасть, – выпалил Гаркл, не сводя глаз со спрыгнувшего на землю Бренора.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответствовал Бренор, одетый лишь в ночную рубаху да видавший виды шлем. Вытащив из колесницы свою амуницию, он швырнул ее к ногам Гаркла. – Где моя девочка?

– Да, конечно… девочка… Кэтти-бри, ну да… где? Ах, конечно же, там, – пробормотал чародей, нервно пощипывая дрожащими пальцами нижнюю губу и все еще не веря своим глазам. – Идем же!.. Идем! – И, схватив Бренора за руку, он потащил его в сторону Дворца Плюща.

Они встретили Кэтти-бри в коридоре – она только что проснулась и шла умываться. При виде несущегося навстречу Бренора ее глаза полезли на лоб; выронив полотенце, девушка обессиленно опустила руки. Дворф подбежал к Кэтти-бри, уронил голову ей на грудь и так обнял девушку, что она чуть не задохнулась. Впрочем, придя в себя, Кэтти-бри стиснула дворфа в объятиях с не меньшей силой.

– Мои молитвы сделали свое дело! – вскричала Кэтти-бри, и голос ее задрожал. – Боги свидетели! Я думала, что ты погиб!

Бренор, изо всех сил старавшийся не разрыдаться, ничего не ответил. Но вот его слезы хлынули на грудь Кэтти-бри, и он почувствовал, что вбежавшие вслед за ним во дворец Гарпеллы смотрят на них. Дворф, не помня себя от смущения, ухватился за ручку ближайшей двери и, распахнув ее, застал врасплох стоявшего в глубине комнаты перед зеркалом полуодетого Гарпелла.

– Прошу прощения… – начал было чародей, подходя к ним, но Бренор схватил его за плечо, выволок в коридор и, втолкнув Кэтти-бри в комнату, захлопнул дверь. Чародей беспомощно всплеснул руками, но, увидев сияющие улыбками лица своих сородичей, понял, что помогать ему они не собираются, и, пожав плечами, отправился по своим делам так, словно ничего необычного не произошло.

Кэтти-бри впервые увидела, как плачет суровый дворф. Но Бренору было наплевать. Впрочем, если бы он и захотел, то все равно не смог бы сдержать рыдания.

– Мои молитвы тоже не подвели, – шепнул он девушке, которую считал своей дочерью.

– Ах, если бы мы только знали… – начала Кэтти-бри, но Бренор, ласково приложив палец к ее губам, заставил девушку замолчать. Сейчас это было не важно. Бренор не сомневался в том, что Кэтти-бри и остальные никогда не покинули бы его, если бы у них оставалась хоть какая-то надежда, что он еще жив.

– Но я понятия не имею, почему пламя не тронуло меня. – Вздрогнув от воспоминаний о тех нескольких неделях, что он провел в одиночестве, блуждая по коридорам Мифрил Халла, Бренор пробормотал: – Хватит разговоров об этом проклятом месте. Кошмары Мифрил Халла позади, и я не собираюсь больше возвращаться туда!