Проклятие на удачу - [47]

И неизвестный маг это чувствовал. Химеры становились злее, наглее. Одним рассеченным виском охотник не отделался. Правда, от Летты ранения удалось скрыть. В роль вышивальщицы по охотникам вживался Эмрис. Он ругался, бурчал, обзывал их противника тупицей, потому что не понимал, зачем тратить силы на девушку и отправлять химер, если проклятие скоро ее и так убьет.

Кайден тоже не мог этого объяснить. Зачем химеры? Не терпится убить? Или тут было еще что-то? Разгадка крутилась в голове, но поймать ее за хвост пока не удавалось. А самое логичное предположение — касательно невыдержанности темного Кая не устраивало. Слишком явно, слишком просто.

Кстати, о другом проклятии. Точнее, о том, кто за него себя выдает. Об Эмрисе. Маскирующаяся под проклятие сущность имела феноменальную способность выводить охотника из себя. Будь котопопугай материальным, непременно бы схлопотал по наглой морде. Однако Кай мог с уверенностью сказать, что при всей изворотливости Эмрис крепко прикипел к нему, а еще больше — к Летте. Охотник прекрасно понимал, что для девушки кот — друг, старший товарищ, но не парень. Однако ухаживания Эмриса, которые Летта всерьез не воспринимала, а порой даже не замечала, — он же проклятие! — раздражали.

Впрочем, Кай и сам недалеко ушел от Эмриса. Пока был охотником, его занимало только дело, девушкам в его жизни не было места. До храма Неназванной у него имелся опыт в общении с дамами. И даже была любимая. Однако память из лоскутов — не лучший советчик.

Кайден чувствовал себя так, словно бегал по полю, утыканному магическими ловушками. Знаки внимания вызывали у Летты удивление и оторопь, хотя Кайден был уверен, что симпатичен девушке. И симпатия эта иного рода, чем та, что она испытывает к Эмрису. Это не могло не окрылять. И толкать на новые эксперименты на основе всплывающего в памяти опыта.

Спасал легкий характер Летты. Или не спасал. Тут как посмотреть. С одной стороны, Кай мог продолжать ухаживать за девушкой, не боясь вызвать подозрений у нее. С другой — для Летты он оставался охотником. Борцом с темными, с химерами.

А еще Кай понял: то, что он назвал ее работой, сыграло с ним злую шутку. Теперь девушка стала сама считать себя работой. Охотнику не оставалось ничего другого, кроме как заботой и вниманием доказывать обратное. Именно так, а не комплиментами, не поцелуями рук, не чуть более продолжительной, чем требовалось, поддержкой, когда девушка притягивала чье-то невезение.

С невезением тоже большой вопрос. Никто из лепреконов не притягивал невезение. Откуда эта особенность взялась у Летты, неясно.

Лепреконы могли лишь одарить везением. Их магия направлялась в таком случае на конкретного человека или нелюдя, а точнее — на конкретную цель. Бить везением, растрачивая силы, могла только Летта. Так вот, благодаря их магии тот, кому повезло, мог быстрее прийти к цели. При условии, что к ней стремился. И действовал сам, не за счет других. У внутреннего везения лепреконов был тот же принцип. Они не были всемогущими, просто если у них была цель, магия помогала достичь ее чуть быстрее. Но у магии лепреконов были свои нюансы, которые Летта сейчас старательно изучала.

— А как я пойму, что человек, например, хочет использовать кого-то против его воли? Как выяснить, не нанесет ли его желание кому-нибудь вреда? — От усердия я сильнее стиснула стило.

Без малого две недели Эмрис при молчаливом участии Кая пытался вдолбить в мою голову знания по магии лепреконов, и все равно я не понимала главного: как, опунция вам в салат, они определяют, кому помогать, а кому нет?!

В остальном более-менее ясно. Чары лепреконов не исполняют желания, а помогают достичь цели или усиливают магию, если их добавить к чуждому заклинанию. Их нельзя швырять, как гирю, цель нужно конкретизировать. Иначе можно выгореть.

Когда я возмутилась тем, что Эмрис «забыл» об этом сказать, когда я с везением наперевес скакала по лесу гиан, он заявил, что тогда не был уверен, нужна я ему или нет. И кстати, выгореть я не могла и не могу — печать ограничивает мои силы.

В общем, за плохую память проклятие получило от меня по клюву, но легче не стало. Я все еще не разобралась, как узнать, кого отправить гулять, а кому — букет ромашек. Везения. Потому как если поможешь тому, кто задумал дурное или решил чужими руками жар загрести, — просто зря потратишь силы, магия не сработает, рассеется. Вот в чем причина привередливости лепреконов. Они об этом не распространяются, естественно.

Вон Арвель не в курсе, хотя мать и тетка лепреконы, да и нянька-советник с женой тоже. Хотя с братца станется — может, и знает, но думает, что это отговорка. Или не видит в своем желании заполучить ту фрейлину ничего плохого.

— Понять, кому можно помочь, а кто решился на дурное, просто. Вы, лепреконы, это ощущаете интуитивно, — прошептал прямо в ухо хомячок на моем плече.

Хотя мы вполне могли говорить нормально — колесница пустовала, наша троица была единственными пассажирами: лето, сезон, много транспорта, идущего в Агрону — столицу Хевина, одного из четырех королевств оборотней, где Кара видела ундину. Иногда возницам не везет, и приходится лететь порожняком. Нашему, видимо, очень не везло, потому что у меня одно за другим сломалось три стержня (теперь я их покупала пачками), оторвалась пуговица на блузке и нога распухла — укусила оса.