Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд - [88]

Бой серебряного колокола часов зазвучал, как трубный глас, возвещающий начало страшного суда. Раз! Два! Три!

Между вторым и третьим ударами загорелись лампы, а я выключил электрический свет. После яркого электрического освещения в свете дрожащих огней ламп все пространство, и то, что находилось в нем, вдруг стало другим, приняло причудливые формы. Мы замерли. Мое сердце бешено колотилось, и я могу поклясться, что в ту минуту я слышал, как бьются сердца всех остальных.

Секунды тянулись невыносимо долго. Весь мир, казалось, остановился. Фигуры остальных были плохо различимы, лишь белое платье Маргарет отчетливо виднелось в полумраке. Массивные респираторы, которые мы надели, придавали нам еще более странный вид. Тусклый свет ламп выхватывал из темноты квадратную нижнюю челюсть вместе с решительно сжатыми губами мистера Трелони и смуглое чисто выбритое лицо мистера Корбека. Их глаза блестели. В другом от меня конце помещения подобно звездам в ночном небе мерцали глаза доктора Винчестера. Глаза Маргарет полыхали, как два черных солнца, а глаза Сильвио походили на изумруды.

Разгорятся ли когда-нибудь эти лампы?

На самом деле прошло лишь несколько секунд до того, как лампы стали светить в полную силу. Их медленный, ровный свет становился все ярче и ярче, из голубого превращаясь в прозрачно-белый. Несколько минут лампы не производили никакого воздействия на ларец, но наконец вокруг него появилось слабое свечение. Оно постепенно усиливалось, пока не засверкало, как бриллиант, а потом стало напоминать живое существо, сама жизненная сущность которого заключалась в свечении. С замиранием сердца мы следили за этими переменами.

Внезапно прозвучал хлопок, напоминающий несильный приглушенный выстрел, и крышка ларца поднялась на несколько дюймов, отчего вся комната заполнилась ослепительным сиянием. Затем крышка ларца, которая находилась в неровном положении, приподняла ту сторону, которая была ниже, как будто уравновесившись. Ларец по-прежнему сиял, но теперь из него пошел легкий зеленоватый дымок. Из-за респиратора я не мог четко разобрать запах, но ощутил его резкость. Потом дым стал сгущаться и повалил такими плотными клубами, что вскоре вся комната погрузилась во мглу. Я ощутил желание броситься к Маргарет, которая, еще не полностью скрытая дымом, стояла за кушеткой прямая, как струна. Тут я заметил, что доктор Винчестер упал. Но он не потерял сознание: он замахал рукой, предупреждая, чтобы к нему не приближались. К этому времени фигуры мистера Трелони и мистера Корбека стали почти неразличимы в дыму, который густыми колышущимися клубами сгущался вокруг них. Наконец, я перестал видеть кого бы то ни было. Ларец продолжал излучать свет, но лампы начали темнеть. Сначала мне показалось, что их свет уже не в силах был пробиться сквозь густой черный дым, но теперь я увидел, что они начали одна за другой гаснуть. Очевидно, они потухли так скоро из-за того, что горели чересчур ярко.

Я напряженно замер, ожидая в любую секунду услышать команду включить свет, но ничего не происходило. Пока гасли лампы, я, не решаясь двинуться с места, всматривался в зыбкие массы дыма, который все еще продолжал бить из сияющего ларца.

Наконец осталась гореть лишь одна из ламп, ее голубой свет был тусклым и мерцающим. Единственным, что теперь освещало комнату, был сияющий ларец. Все свое внимание я сосредоточил на Маргарет, теперь я больше всего переживал за нее, так как мог различить лишь светлое пятно ее платья за белой, покрытой саваном фигурой на кушетке. Сильвио был неспокоен, его жалобное мяуканье было единственным звуком, который нарушал тишину в комнате. Мгла становилась все плотнее и темнее, от едкого дыма не спасал уже и респиратор, дым забивал мне ноздри и глаза. Впрочем, сила, с которой дым исходил из ларца, кажется, пошла на убыль, он валил уже не такими плотными клубами. В противоположном от меня конце помещения, там, где стояла кушетка, я заметил движение какого-то светлого объекта. Что-то несколько раз вспыхнуло в тускнеющем свете (к тому времени сияние ларца начало быстро блекнуть). Я все еще слышал мяуканье Сильвио, но теперь оно доносилось откуда-то снизу, и через секунду я почувствовал, что кот энергично трется об мои ноги.

Потом исчез последний луч света, и в наступившей тьме египетской я мог различить лишь белые блики вокруг оконных ставней. Я почувствовал, что настало время подать голос, поэтому сорвал с лица респиратор и крикнул:

— Включить свет? — Ответа не последовало, и, пока густой дым не начал душить меня, я повторил вопрос, на этот раз громче: — Мистер Трелони, включить свет?

Он не ответил, но откуда-то издалека донесся звонкий и отчетливый голос Маргарет:

— Да, Малькольм!

Я повернул выключатель, и загорелись лампы. Но они казались лишь неяркими точками на фоне густого клубящегося дыма. При таком освещении что-либо увидеть было практически невозможно. Я бросился к Маргарет, ориентируясь на ее белое платье. Подбежав, я обнял ее и взял за руку. Понимая, насколько я взволнован, она успокоила меня:

— Со мной все в порядке.

— Слава Богу! — воскликнул я. — А как остальные? Скорее, надо открыть окна и проветрить помещение!