Проклятие – миньон! - [44]

Время перевалило за полночь, папаши-канцлеры уже давно удалились ругаться в другое место, а лорд Альбус, пообещав вернуться на рассвете, был увлечен лордом Кривендием в его медикусовское логово.

– Ах, любезный лорд, что ж вы не предупредили нас о своем приезде! Когда брат Гвидо сообщил мне о вашем появлении, я ринулся к вам. К сожалению, пришлось отвлечься, но… Брат мой, отец, учитель! Нам о столь многом нужно побеседовать. Серая бледь! Ваши исследования в этой области…

Я дальше не слушала, мне хотелось тишины и чтоб Ван Харт перестал за меня цепляться при каждом моем шевелении.

– Ложись со мной, – капризно велел ван Харт, пододвигаясь на край постели, – разделим походный плащ.

Я покачала головой, а затем, убедившись, что глаз он так и не открыл, сказала:

– Нет.

– Почему?

Я пожала плечами. Что значит почему? Потому что он – меченый красавчик, который подло меня использовал в своих интригах, потому что он мужчина, а я… не совсем, потому что тело мое прекрасно помнило наше предыдущее «разделение плаща».

Я перевела взгляд с хитрого лица Гэбриела на Патрика, чье ложе оказалось соседним. Довольно широкое ложе. И уж Патрик лорд Уолес точно не примет меня во сне за свою невесту.

– Я разделю плащ со своим другом, – решила я вслух. – Если вдруг тебе станет страшно или больно, помни: нас разделяет полтора туаза, я рядом и к твоим услугам.

Ван Харт обиженно посопел, но не возражал, когда я, стянув ботфорты и распахнув камзол, пристроилась под бочок к неподвижному ленстерцу.

– Спокойной ночи, мой лорд, – сказала я, зевнув, – и тебе, дружище. Надеюсь, тепло моего тела согреет тебя в болезненном одиночестве.

На грани сна и яви ко мне пришло озарение, связанное с предстоящим балетом, я четко осознала, что именно я хочу показать зрителям, какую именно историю. Значит, однажды ночью, морозной и снежной, лорд наш Спящий, который тогда еще не был нашим всем и вообще бодрствовал, отправился… нет, не на кладбище, привязалось ко мне это кладбище! Он отправился к волшебному озеру фей! Первая сцена – Нобу, Алистер, Спящий. Любовный треугольник, романтическая баллада. Сражение, страсть. Я будто наяву услышала тягучую мелодию, с которой молодой дворянин пробирался сквозь заросли дрока, припорошенные снегом… Кого же он выберет? Темную как ночь Нобу или Алистер, что светлее дня? Ответ мы все знали, он выбрал обеих, и они выбрали его. Но тогда он об этом не знал…

И вот уже я, ступив за грань сна, отодвигала ветви, любуясь зеркалом воды в обрамлении изумрудных не зимних трав, прикасалась к волшебству. Рука у меня была женской, изящной, рукав алого платья сполз с запястья, обнажив смугловатую кожу и драгоценный браслет, которого я раньше никогда не видела. А потом появились феи, только были они почему-то мужчинами и их-то я как раз знала прекрасно – темноволосый Нобу со шрамом на щеке и изумрудноглазый Алистер, чьи золотистые волосы свободно падали на плечи. Половинкой разума я понимала, что это всего лишь сон, а другая лихорадочно решала, кого из двоих мне выбрать, а может, обоих, так ведь можно?

А потом сон вышел из-под контроля и уже не я решала, с кем буду, а они сражались друг с другом за право обладания. Пар вихрился под их танцующими ногами, снег таял, падая блестящими капельками на их волосы и обнаженные клинки.

Тот, кому я досталась, подхватил меня на руки и куда-то понес, я доверчиво уткнулась лицом в его плечо, сдаваясь на волю победителя. Все правильно, в Ардере все решают мужчины, поэтому я могу только покориться. Как иногда приятно быть женщиной, особенно если победил именно тот, кого ты хотела сама.

Цветочек Шерези опять болтал во сне, Гэбриел давно уже понял, что искать разумное зерно в его бреднях бесполезно. Вот сейчас он беседовал с феями, и не просто с дарующими имена, а с королевами, лебезил, льстил, выдавал милые и необидные остроты, находясь в полутора туазах справа от него, Гэбриела.

Ван Харт слегка повернулся, чтоб видеть Цветочка в рассеянном мягком свете ночников. Тот свернулся калачиком на самом краю кровати, чтоб не потревожить Уолеса. По стене скользнула быстрая тень. Гэбриел осторожно поднялся с постели, посмотрел на дверь, затем подошел к спящему Цветочку и, подхватив того под плечи и колени, без труда перенес на свою кровать. Спать он сегодня не собирался, так пусть хоть мальчишка проведет ночь с относительным комфортом. За те пару мгновений, пока длился физический контакт, Шерези по своей дурацкой привычке успел посопеть за воротник носильщику и томно простонать что-то вроде «О, Патрик!», отчего приземлился на простыню уже не так осторожно. Цветочек пискляво охнул, но потом разулыбался и, не просыпаясь, обнял тонкую госпитальную подушку.

Ван Харт бесшумно вышел из миньонской залы и приблизился к фигуре, ожидающей его у стрельчатого окна:

– Мой лорд.

Человек обернулся и вернул поклон:

– От лорда слышу! Изволь объясниться, шалопут, что тебя заставило устроить сегодня это представление?

Лорд Альбус говорил не просто тихо, а на грани слышимости, но о его возмущении говорил вовсе не тон, а живая мимика и сила, с которой он сжал запястье собеседника. Сжатием дело не ограничилось: не отпуская руки Гэбриела, медикус потащил того куда-то в сторону, в боковой коридор, затем на винтовую лестницу, которая вывела их на крышу крошечной осадной башенки. Здесь Альбус остановился и, возмущенно дыша, захлопнул крышку люка.