Проклятие Лермонтова - [16]
И, как ответ на это двустишие, карандашом написано другой рукой:
Это Мишеля тоже не могло не тронуть. Кажется, за недолгое пребывание в Кропотово отец и сын сблизились. Сблизились больше, чем того желала Елизавета Алексеевна. Но у нее была надежда, что с началом занятий в пансионе у ее внука не останется времени для досужих размышлений. Могла ли она даже предположить, что помнить об этом приезде в дом отца Мишель будет всегда?
Не только встреча с отцом была тому причиной. В Кропотово Мишель влюбился в одну из своих кузин. И даже два года спустя лелеял ее образ и посвятил ей длинное стихотворение под названием «К гению», где есть описание свидания на балконе деревенского дома и упоминание яблони, тирса, и золотой лиры, и вдохновения, рифмующегося с упоением. Эту яблоню он не отпускал из своей памяти, и стихи ей посвящал, и даже написал пятнадцати лет от роду завещание: «Схороните меня под этим сухим деревом, чтобы два образа смерти предстояли глазам вашим; я любил под ним и слышал волшебное слово: „люблю“, которое потрясло судорожным движением каждую жилу моего сердца; в то время это дерево, еще цветущее, при свежем ветре покачало головою и шепотом молвило: „безумец, что ты делаешь?“ Время постигло мрачного свидетеля радостей человеческих прежде меня. Я не плакал, ибо слезы есть принадлежность тех, у которых есть надежды; но тогда же взял бумагу и сделал следующее завещание: „Похороните мои кости под этой сухою яблоней; положите камень; и – пускай на нем ничего не будет написано, если одного имени моего не довольно будет доставить ему бессмертие!“».
Вот как глубоко врезалась в его память и эта яблоня, и эта девушка, и милое имение отца. Дабы эти родные (и чужие) места сохранили память о нем, на одном из старых тополей, идущих аллеей к входу в дом, он вырезал свои инициалы – М. Ю. Л. И странно подумать, что загаданное в детстве исполнилось, – да, одного имени его довольно, оно стало бессмертным.
Часть 2
Москва
Серьезное отношение к наукам. Первые стихи. Смерть гувернера
Судьба или бабушка – кто из них? Но все было сделано правильно. Миша Лермонтов, выпестованный в деревенских Тарханах, получивший подсказкой будущего в качестве родины своей души Кавказ, наконец обрел город, который будет любить нежно и беззаветно. Москву. В ней он родился. В ней он будет и взрослеть. Арсеньева могла отвезти его учиться и в Северную столицу. И столичные Столыпины очень даже рекомендовали ей Петербург. Но в противовес им московские Столыпины выступали за Первопрестольную. А пока Елизавета Алексеевна выбирала, много чего нехорошего произошло в отечестве. В мае 1825 года умер Аркадий Столыпин, в декабре произошел гвардейский бунт на Сенатской площади. Какой еще Петербург?! Альтернативы не стало. Миша должен расти в уюте и покое, а не в городе с недреманным полицейским оком. Значит, возвращение на родину? О, да! В Москву!
Мишин кузен и тезка Пожогин отправился учиться в кадетский корпус. Такой «карьеры» Елизавета Алексеевна своему внуку не желала. Два года она домашними силами приготовляла его к пансиону. Очень надеялась на помощь Дмитрия Столыпина, но тот умер зимой 1826 года от сердечного приступа. Не пережил волнений, последовавших за Сенатским бунтом. И полагаться теперь она могла только на себя да на способности Мишеля.
Способности – были, знаний – негусто. Осенью 1827 года Михаил Юрьевич в пансион не попал. Сразу обнаружились досадные упущения: не подготовлен по математике, музыке, истории, географии. Мальчики Мещериновы имели те же проблемы с домашним образованием. Из них и составился «московский класс». Математика Арсеньева нашла среди студентов, тот рад был подработке. Рисованию учил не крепостной самоучка, а настоящий художник с образованием – Александр Солоницкий. Историка сыскала с расчетом, чтобы потом он за внуком приглядывал и в пансионе. Кроме истории, он преподавал также латынь и русский язык. Этот историк, Алексей Зиновьев, оставил воспоминания о своем ученике, правда, довольно путаные – он смешивает даты, гувернеров Мишеля, порядок написания его первых стихов и т. п. «Бывши с 1826 до 1830 в очень близких отношениях к Лермонтову, – пишет Зиновьев, – считаю обязанностью сообщить о нем несколько сведений, относящихся к этому периоду, и вообще о раннем развитии его самостоятельного и твердого характера. В это время я, окончивши магистерский экзамен в Московском университете, служил учителем и надзирателем в Университетском благородном пансионе, для поступления в который бабушка М. Ю. Лермонтова Елизавета Алексеевна Арсеньева привезла его в Москву. Осенью 1826 года я, по рекомендации Елизаветы Петровны Мещериновой, близкого друга и, кажется, дальней родственницы Арсеньевой, приглашен был давать уроки, и мне же поручено было пригласить других учителей двенадцатилетнему ее внуку (тут неверно указан год. – Авт.). Этим не ограничивалась доверенность почтенной старушки; она на меня же возложила обязанность следить за учением юноши, когда он поступил через год прямо в четвертый класс Университетского пансиона полупансионером, ибо нежно и страстно любившая своего внука бабушка ни за что не хотела с ним надолго расставаться… В доме Елизаветы Алексеевны все было рассчитано для пользы и удовольствия ее внука. Круг ее ограничивался преимущественно одними родственниками, и если в день именин или рождения Миши собиралось веселое общество, то хозяйка хранила грустную задумчивость и любила говорить лишь о своем Мише, радовалась лишь его успехами. И было чем радоваться. Миша учился прекрасно, вел себя благородно, особенные успехи оказывал в русской словесности… Лермонтов всегда был благодарен своей бабушке за ее заботливость, и Елизавета Алексеевна ничего не жалела, чтобы он имел хороших руководителей. Он всегда являлся в пансионе в сопровождении гувернера, которые, однако, нередко сменялись. Помню, что Миша особенно уважал бывшего при нем француза Жандро, капитана наполеоновской гвардии, человека очень почтенного, умершего в доме Арсеньевой и оплаканного ее внуком. Менее ладил он с весьма ученым евреем Леви, заступившим место Жандро, и скоро научился по-английски у нового гувернера Винсона, который впоследствии жил в доме знаменитого министра просвещения гр. С. С. Уварова». (А тут мемуарист совершенно запутался в гувернерах: доктор Леви не был таковым, а в наполеоновской гвардии служил не Жандро, а Капэ, который растил Мишеля с детства. –
Что это такое — скрытое управление сознанием? Как это делается? Опасно это или не опасно? Насколько такое управление связано с гипнозом? Или это что-то совсем иное? Может, это магия? Или для этого обязательно нужен научный прибор-генератор? И самое главное: управляют нами или нет?В этой книге собраны реальные факты. И не только из области психотроники или торсионных генераторов. Управлять сознанием людей на самом-то деле не так уж и сложно. Многие люди хотят, чтобы ими кто-то управлял: так им легче живется.
Тамплиеры — это один из самых загадочных рыцарских орденов! Пожалуй, нет другого ордена, деятельность которого породила бы такое количество легенд и оставила бы такое же количество неразрешимых загадок и неоткрытых тайн.Лин фон Паль, признанный автор документальных триллеров, мастерски исследует все этапы существования Ордена тамплиеров — от момента возникновения и обретения им огромной власти и баснословных богатств и вплоть до полного краха, когда предводители тамплиеров были повешены прямо у стен собора Парижской Богоматери.
Сколько было в российской истории бунтов, восстаний, мятежей, «нестроений»? Кто вставал во главе недовольных? И как с народным недовольством боролись в разные исторические эпохи?Как использовали его для достижения власти те, кто ставил эту самую власть заведомо выше народного блага? И когда началось недовольство людей существующей властью?И может ли вообще власть быть для своего народа благом?Чтобы ответить на эти и другие вопросы автор приглашает вас совершить экскурс в отечественную историю и посмотреть на эту историю с точки зрения цивилизованного жителя современной России, который имеет представление о правах человека и гражданина.
Институт «Наследие предков» (или «Аненербе») явился заветным детищем рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В цели инстиитута входили поиск священных артефактов, разработка новых технологий, раскрытие свойств человеческого организма. Эта книга детально воссоздает историю элитного ордена СС и повествует о всех его чудовищных секретах.
Третий Рейх оставил нам множество тайн. Как объединить силы мертвых и силы живых; почему тибетские жрецы охраняли Гитлера; зачем эсэсовцы хотели заменить христианство язычеством; что происходило на тайных базах вермахта; к чему привели поиски загадочных артефактов. Новое прочтение истории — эзотерические знания, магические организации и засекреченные экспедиции, научные опыты и шокирующие признания на смертном одре тех, кто уцелел после крушения Третьего Рейха.
Бермудский треугольник… Название этого странного места в океане давно стало синонимом тайны. Что же происходит на Бермудах? Там погибают люди, отказывает техника, возникают совершенно непонятные оптические и электромагнитные явления. И по большому счету еще никто не смог объяснить причины таких «сбоев». Странное это место. Странное, опасное и одновременно привлекательное. Можно, конечно, делать вид, что воды около Бермуд ничем не отличаются от остальных спокойных вод Атлантики. Можно, напротив, видеть в Бермудах проявление мирового зла.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.