Проклятие красной стены - [7]

— А ты можешь предъявить хоть малейшее доказательство в поддержку своей теории? — Марций громко отхлебнул из кубка. — Ничего не желать, конечно, лучший способ избежать разочарований, да и сама мысль свести религию к совокупности безобидных приемов крайне изобретательна. Римляне предпочитают удовлетворять все свои желания, пусть ценой утрат или неприятностей. Если я правильно понял, ты избегаешь есть мясо для того, чтобы добиться более высокого рождения, а то и окончательно освободиться от телесных оболочек?

— Именно так.

— Во что же превращается твоя свобода?

— Обретя новое обличье, ты волен делать все, что угодно — наслаждаться жизнью или отречься от нее.

— Значит, богатые индусы имеют все основания презирать бедных. Дескать, это вы сами заслужили в прошлых жизнях.

— Поэтому нищий индус всегда являет собой образец терпения. У нас не бывает мятежей и бунтов.

— По той же самой причине ты даже не догадываешься, каким страшным оружием может быть твой посох!

Геркулес вздрогнул.

— Хорошо. Скажу так. Есть еще одно обстоятельство: желание родиться с белой кожей, с молочно-белой. У вас в Риме цвет кожи не влияет на отношение к человеку. Вы презираете лишь отсутствие образования. А мы считаем, что чернота кожи — кара за дурные поступки в предыдущем рождении, и особенно за неправедные помыслы, ибо, по нашим верованиям, мысли важнее действий. Видишь, моя кожа черна, как деготь.

— И ты надеешься в следующей жизни родиться белокожим? Забавно. Что же это тебе даст?

— Я знал одного монаха-буддиста с белой кожей. Его все считали правой рукой Будды. Я уверен, что после жизни в образе белого человека он прервал цепь перерождений.

— А вот еще такой вопрос: прожив жизнь в Индии, в следующей ты окажешься в той же стране?

— Это совсем необязательно, — аскет вдруг задумался. — А где бы мне хотелось оказаться? Не знаю. Для многих путь к освобождению бесконечен. Тысячи лет человек то развивается и духовно растет, то снова падает, обретая самые разные обличья. Надежда достигнуть конечной цели не позволяет мне больше совершать сделки с собственной совестью.

— Путь аскета?

— Именно так.

— А не попахивает ли этот путь откровенным самоубийством?

— Самоубийство привело бы к самому катастрофическому возрождению.

— Какое убожество! Бедные индусы вынуждены отказываться от той малости, что имеют, из-за каких-то безумцев или мнимых просветленных, которые бесятся с жиру, а их отрешенность — всего лишь очередное упражнение для ума.

Геркулес пропустил мимо ушей возмущенный тон Марция.

— Будда предложил себя на обед изголодавшейся тигрице, ибо она дошла до того, что собиралась пожрать своих детей. Впрочем, мне пора, Марций. Надеюсь, мы неплохо провели время.

Аскет поднялся и слабой походкой, опираясь на посох, побрел по пыльной дороге.

— Значит, говоришь, с молочно-белой кожей… — Марций глядел вслед индусу, не замечая, как из опрокинутого кубка выбегает розовая струйка вина.

— Именно так. Именно так.

ГЛАВА 3

Слухи о том, что Москва собирается напасть на Речь Посполитую, чтобы вернуть Смоленск, всколыхнули партизанское движение в народе от Дорогобужа и Трубчевска аж до крепости Белая. Польские карательные отряды жестоко уничтожали группы вооруженных крестьян, а иногда выжигали целые селения, дабы подавить всякую волю к инакомыслию. Но крестьяне, испытав на своей шкуре звериную дикость польского владычества, предпочитали оставлять дома и бежать в лес, нежели оставаться под кнутом и чеканами панов. Беглые сколачивали шайки «лихих людей», становясь настоящим ужасом лесных дорог. Ни публичные казни, ни карательные экспедиции не могли остановить народных восстаний. Впрочем, кому — беда, а кому-то чем хуже, тем лучше — есть над чем позабавиться.

Алисия, дочь польского офицера Станислава Валука, проснулась в тот день с первыми лучами летнего солнца. Мягкая и нежная после сна, она долго прохаживалась по комнате, то и дело поглядывая на себя в зеркало. «Ну, чудо как девка хороша!» — не стеснялась она произносить вслух всякий раз, лишь завидев свое отражение. «А ежли вот так!» — когда обнажала плечо. «А так!.. О… О!» — задирая сорочку и любуясь изящной белой ножкой. Примерно через полчаса ей наскучило это занятие, и она уставилась в окно. По улице сновали редкие прохожие. По мере того как поднималось солнце, людей становилось все больше. Вот и знакомый пирожник. Она помахала ему, он в ответ кивнул и раскрыл лоток. Пирожник знал свое дело: девушки по утрам страсть как нуждаются в сладком, особенно те, у кого еще не появился свой мужчина.

Не было случая, чтобы Алисия отказалась от утреннего пирожного. Она поспешно накинула зеленый лиф, натянула одну юбку, вторую, впрыгнула в низкие ботинки и припустила по лестнице вниз.

— Пани Алисия, вы забыли свой чепец! — кричала вслед служанка. — Опозоритесь без чепца-то, пани Алисия!

Но девушка и слышать не хотела, что из-за какого-то чепца нужно возвращаться домой.

— Пан Бонифаций, мне, как всегда, мои любимые! — еще издали радостно кричала девушка пирожнику.

— Конечно, конечно, пани! Вот, ваши любимые, — он подцепил на деревянную лопатку пирожные и протянул мчащейся со всех ног пани.