Проклятие клана Монтгомери - [22]

— Звучит, как мечта каждого самца, — сказала я.

— Почти каждого. Я выл от тоски, но не мог остановиться. Понимаешь, Мадлен, бывает такой секс без обязательств, после которого чувствуешь себя хуже, чем до. Не физически, морально. Думаешь, лучше было пойти домой и посмотреть порнуху.

Однажды в конце марта я вышел с бордом на гору утром, затемно, невыспавшийся и в задницу пьяный. Поехал через лес, мимо трассы. Что-то торчало из снега, я не заметил. Упал, пролетел двадцать ярдов вниз по склону, возможно, ненадолго отключился. Помню, как лежал на спине, звёзды тускнели, снег падал тихо, торжественно. Подумал, что можно просто закрыть глаза и дать морозу доделать своё дело. Ведь я никогда никому не был нужен больше, чем на одну ночь. Тихая, уютная смерть, без лишних сантиментов.

А потом вспомнил, что есть на свете женщины вроде Мадлен Бланшар, способные жить с моим братом и терпеть его прихоти, оставаясь при этом честными, добрыми и красивыми. И возможно, мне тоже повезёт встретить такую, если я перестану пить и размениваться на кого попало. Заставил себя вылезти из глубокого снега, кое-как встал на доску и спустился вниз. Дал себе обещание отныне кататься аккуратно, пить только воду и спать с женщинами только по любви. Кажется, я его сдержал.

Мы въехали на большую полупустую парковку у торгового центра. Впрочем, назвать это торговым центром я могла бы только с большой натяжкой. Пара сельскохозяйственных ангаров, супермаркет, ларёк с хот-догами. Синее небо потемнело, и на востоке показались низкие тучи. Джейми со скрипом поднял ручник, накинул свою непромокаемую куртку.

— У меня к тебе просьба, — сказал он перед тем, как выйти, — возможно, наглая просьба, можешь отказать, я пойму.

— Мне бы очень не хотелось отказывать.

Я чувствовала себя такой свободной, сбежав из поместья, где остались Эва и тётка, вдали от города, где ждала нудная работа и требовательное начальство, с мальчиком, который любил меня беспричинно и безусловно, не требуя ничего взамен.

— Быть может, мы больше никогда не увидимся, — сказал он, — ты станешь женой Роберта, мне придётся уехать. Давай проведём этот день так, словно моего брата не существует. Притворимся, что есть только ты и я.

Только я и он — от этой мысли стало одновременно радостно и тоскливо.

— Ты уже придумал, что мы будем делать?

— Есть пара идей.

Он обошёл вокруг машины, открыл дверь и церемонно подал мне руку. Касаясь его ладони, я почувствовала лёгкий разряд тока.

Универмаг пестрел аляповатыми объявлениями о распродажах. Я шла вслед за Джейми по длинному залу, вдоль стеллажей с краской, моющими средствами и удобрениями, мимо пластиковой мебели для сада и украшений на Хеллоуин. Он бросал в тележку лезвия для бензопилы, шурупы в круглых пластмассовых коробках, сменный аккумулятор для газонокосилки. Никто не обращал на нас внимания, словно мы обычная пара, занятая хозяйственными покупками. Я подумала, что могла бы стать его женой. До конца жизни ездить на стареньком джипе, ужинать дома, в придорожном кафе или пиццерии, смотреть по вечерам сериалы, под которые он будет засыпать, положив голову мне на колени, а я стану накручивать на палец пряди его светлых мягких волос. Мы завели бы милых детишек, ушастеньких и зеленоглазых. Такая сладкая деревенская идиллия, непохожая на всё, к чему я готовила себя последние семь лет.

Роберт тоже меня любил, хотя никогда не говорил об этом прямо. Я знала, как нелегко далось ему сегодняшнее признание собственной неправоты. Мой жених — образованный, воспитанный, понятный и знакомый. Почему же я не сижу сейчас с ним в библиотеке деда, почему гуляю по дурацким захолустным магазинам? Почему рядом с Джейми мне легко и уютно, будто мы знакомы миллион лет? Действительно ли он меня любит, не пытается ли снова обмануться иллюзией, из тех, что хорошо продавались во все времена?

Захлопнув покупки в багажнике, он положил руки мне на плечи. Лучи клонящегося к западу неяркого солнца отражались в его глазах.

— Ты любишь мороженое, Мадлен?

Невинный вопрос застал меня врасплох. Когда-то отец покупал шарик этого приторного лакомства в вафельном рожке, но я не могла вспомнить вкус. Думать сейчас об отце, о его предательстве, о детстве и балетной школе совершенно не хотелось. Всё это стало далёким и неуместным. Я ответила, что не помню, когда ела мороженое в последний раз.

— Зато я помню, — сказал Джейми, — на корабле, семь лет назад. Моё любимое — фисташковое, кстати. А ещё ванильное, с шоколадной крошкой.

— Ты пытаешь меня совратить?

— И это тоже. Но сейчас я предлагаю заказать стаканчик мороженого.

Он кивнул на бесформенное одноэтажное строение, увешенное логотипами ресторанов готовой еды.

— Но Джейми...

— Ну да, ну да. Триллионы калорий, море сахара, искусственные красители и ядовитые вкусовые добавки, способные убить лошадь. Я хочу, чтобы ты поправилась, чтобы Роберт испугался и сбежал в город, прихватив шмотки, в которые ты перестанешь влезать, и тогда мы останемся вместе навеки веков. Как тебе план?

Долговязая девица в белом переднике выслушала заказ, приподняв бровь. Разговаривая с ней, Джейми положил руку мне на талию и привлёк к себе. Казалось, вся Новая Англия, со своей традиционной пуританской моралью, смотрит сейчас на нас, сокрушённо покачивая головой.