Проклятие Ивана Грозного и его сына Ивана - [83]

Через пятнадцать минут компаньоны в спешке покинули квартиру.

Глава 29

– Почему? Почему вы так добры ко мне? – едва слышно проговорил Андрей.

Говорить было тяжело. Тяжело было даже дышать. А еще тяжелее было от сознания своей бесславной попытки уйти из жизни.

Когда он пришел в себя в больнице и понял, что жив, то едва не завыл от ужаса. Сперва от ужаса пережитого, потом от ужаса ожидаемого будущего. Счастье, что ему быстро сделали укол и он уснул. Сон хоть и был беспокойным, но не шел ни в какое сравнение с ужасающей явью.

Потом опять было пробуждение и ужас. И еще боль во всем теле. Но это как раз ерунда, страшнее была неизвестность. Мамы почему-то не было рядом, а спросить у медперсонала, приходила ли за ним полиция, он постеснялся.

А потом появилась Варя. С тем незнакомым холеным мужчиной, которого он видел у себя в комнате.

Они попросили ключи от квартиры, объяснили, что картину нужно срочно забрать, пока не нагрянула полиция, и подкинуть хозяевам. Когда до него дошла суть их просьбы, он просто не поверил. За что? Почему они так добры к нему?

Разве они не понимают, что это он украл картину Репина, убил человека? К чему все это? Он страшный человек, чудовище, которому не место среди нормальных людей.

– Что почему? – не поняла Варя его вопроса. – Почему полиция может нагрянуть с обыском? Ну, вдруг найдется свидетель, видевший вас, где не надо, – выразительно шевелила бровями Варя, боясь, что их могут подслушивать медработники.

– Нет, – тихо возразил Андрей, – почему вы хотите помочь мне? Ведь это я, я убил Томашевича, понимаете? Я!

– Я знаю, – присела рядом с кроватью Варя. – Но вы же сделали это не нарочно, правда?

– Нет, – попробовал покачать головой Андрей и не смог. – Я просто хотел заставить его отдать картину хозяевам. – Андрею очень хотелось, чтобы Варя ему поверила. Это было важно. – Но он так нагло вел себя, что я не удержался и ударил его по голове. Думал, слегка оглушу, возьму картину и быстренько убегу. Я надеялся, что он побоится бежать за мной и драку устраивать не станет. Все же картина краденая. А потом оказалось, что я убил его. Я не хотел, честное слово, не хотел! – заволновался Андрей, и какие-то аппараты возле него тут же тревожно запиликали.

– Да вы не волнуйтесь, не волнуйтесь, – поспешила успокоить его Варя. – Мы все понимаем. Тише, тише. – Она то и дело опасливо оглядывалась на дверь, боясь появления медсестры. Но, видимо, персонал не так волновался о своих пациентах, как это принято показывать в кинофильмах, когда при малейшем пиликанье приборов в палату сбегается целая бригада медиков.

– Я хотел отдать картину Булавиным, – стараясь взять себя в руки, продолжал торопливый рассказ Андрей, – но когда принес домой… Я испытал какое-то удивительное чувство, это покажется вам странным. – Он смущенно покраснел, и на его и без того разноцветном от синяков и кровоподтеков лице этот румянец выглядел ужасающим. – Мне показалось, словно кто-то родной вернулся в дом после долгой разлуки, – он осторожно, неглубоко вздохнул и продолжил: – Вы понимаете, эта картина – она наша. Нашей семьи. – При этих словах Даниил не сдержался и то ли хрюкнул, то ли фыркнул, но под строгим взглядом Варвары сдержался и промолчал. – Во время революции моя прабабушка спасла эту картину от гибели, а позже, во время войны, она бесследно пропала. И вот такой случай! Но дело не в этом, – поспешил заверить их Андрей. – Дело в том, что портрет удивительным образом действует на меня. Словно завораживает. Я не знаю, как объяснить, но… Мы подружились с ним. Мне все время чудилось присутствие Всеволода Михайловича в моей комнате. Мне казалось, что я говорю с живым человеком.

При этих словах Даниил потихоньку взглянул на Варвару и сделал ей вполне определенный знак. Мол, парень окончательно ку-ку, а время идет. Забирай ключи, и ходу.

Но уйти так вот просто от несчастного Зелинского Варвара не могла, пришлось еще минут десять потратить на завершение беседы. Потом появилась медсестра, и он попросил ее выдать из его личных вещей ключи своей двоюродной сестре, как он остроумно представил Варвару, чтобы было меньше вопросов.

– Ну, знаешь, не могла побыстрее? Я же объяснял, что мы опаздываем, – ворчал по дороге к машине Даниил. – Нам еще за картиной ехать. А потом дачу Томашевичей искать. Я ведь там никогда не был, только адрес знаю. А нам надо их опередить.

– Ты сам не болтай, а поторапливайся, – прервала его занудную тираду Варя.

Ну не могла же она бросить человека сразу же, как только сообщила о том, что его мать с сердечным приступом в реанимации на соседнем этаже лежит? Пришлось утешить, подбодрить. И вообще, человек едва на тот свет не попал, такой стресс пережил, а они прыг-скок, дай ключи и не скучай.

«Нет, все же Даниил какой-то бессердечный», – размышляла Варя, едва поспевая за ним на парковке.

– Ну, что, как выносить будем? – озабоченно спросил Даниил свою спутницу, глядя на прислоненного к спинке дивана Репина.

– Замотаем во что-нибудь. Хоть в покрывало, – оглядываясь по сторонам, предложила Варя.

– Ага. А если полиция будет опрашивать соседей, не видели они чего-нибудь подозрительного?