Проклятие - [78]

Но если Кая старшая, то она должна выйти за него замуж. Конечно, если у неё нет ребенка, в чем он сильно сомневался. Хотя, зная законы вселенной и его проклятия конкретно, можно предположить, таковой имеется. Но это все равно не отменяло его решения быть с ней. Только с Каей он начинал жить по-настоящему. Только она волновала его сердце и заставляла забывать о боли. Никон решил для себя, что нужно жить дальше, не оглядываясь в прошлое. Он, безусловно, любил Олимпию. Любил и продолжает любить. Но её нет, и больше никогда не будет. А в настоящем есть Кая, в которую он влюблен.

Он назначил с ней встречу в Тентакрионе под предлогом работы. На самом деле, он просто хотел быть с ней. Она ему не отказала, и приняла предложение с радостью. Но поговорить им так и не удалось. Хранитель, будь он не ладен, последнее время стал вызывать её по любому поводу. Это он уже узнал от Дантелиона Алдарена, главы Большого Совета Медиона, дракона по расе и ещё известному во всех десяти галактиках как Повелитель Пяти Стихий. Это был единственный дракон, который менял обличие не только в человеческую расу, но и в шесть других, мог менять ипостась дракона от ледяного до черного и хорошо владел магией. Этому дракону было за две с половиной тысячи лет. С Никоном они довольно хорошо ладили, не смотря на разные возрасты и увлечения. Дракон не знал, зачем Кая Хранителю и что они делают, но после таких встреч она была очень вымотана. И это не считая того, что на ней целая Академия и корпорация «СубНод».

Прилетев на Медитану, Никон первым делом встретился с правителями Митгроса и обсудил торгово-экономические отношения. Это заняло полтора часа. Потом он направился в свои личные апартаменты и принял душ. До открытия Фестиваля оставался ещё час. Никон подошел к зеркалу и взглянул на свое отражение.

На него смотрел высокий брюнет, коротко стриженный. Лицо у отражения было уставшее, а в темно-карих глазах была тоска. Человек стоял в черном махровом халате, сложив руки на груди.

— А ведь до Фестиваля все меньше и меньше времени, — заметил до боли знакомый голос, от которого треугольник ощутимо крутнулся в груди.

Никон повернулся на голос и… онемел. У окна стояла невероятно красивая женщина. Её шикарные пепельные волосы были идеально уложены. В ушах были красивые платиновые серьги-капли. На ней было потрясающее легкое вечернее платье цвета голубого океана. На шее было красивое ожерелье и кулон в виде сердца. Она была в туфлях на высокой шпильке. Лицо столь прекрасно, что не поддавалось описанию. Кожа была не такая бледная, как обычно, а даже немного загорелая. Её очки были более прозрачные и более женственные, но так же закрывали глаза. Её сочные губы, окрашенные блеском, так и притягивали к себе.

— Кая, а ты уверена, что тебе действительно стоит идти на открытие? — поинтересовался он охрипшим голосом.

— Почему? — удивилась она.

— Потому что ты своей красотой затмишь весь Фестиваль, — высказал Никон то, что было у него на сердце.

Кая смутилась и покраснела.

— Ты преувеличиваешь.

— Я говорю чистую правду, — сказал он. — Кстати, что ты здесь делаешь?

— Я пришла удостовериться, что ты действительно идешь на Фестиваль. Все-таки ты, я, Маша, Марина и Олимпия в одной ложе будем.

— Можешь не сомневаться, теперь я точно туда пойду, чтобы присматриваться за тобой. Мало ли ещё от Игоря отбивать придется, — сказал Никон.

Кая рассмеялась его шутке и, подойдя, встала рядом с ним.

— Могу помочь в сборах. Иначе мне придется опять идти к Хранителю.

— Зачем? — удивился тот.

— Он поднял меня сегодня, когда ещё солнце не взошло, и испытал всю мою выдержку на прочность. А именно, гонял меня по всяким примерочным, ваннам, соляриям, парикмахерам и тому всему подобному. Едва мой вид вышел таким, в котором я сейчас стою, то я исчезла к тебе, в надежде, что у Хранителя не хватит сообразительности сунуться сюда, — объяснила она.

— А у него может не хватить сообразительности? — удивился Никон.

— По части меня у него всегда были проблемы, — ответила спокойно Кая. — Так что у меня есть какое-то время, что бы передохнуть от его нотаций на тему: красота спасет мир, если только она в умелых руках. Даже странно как-то.

— Что именно? — поинтересовался Никон.

— Обычно я всем читаю нотации или морали. Отвыкла я с этими делами от Хранителя.

— Ничего. Почувствуй себя студентом, — улыбнулся Никон.

Как же было просто с ней разговаривать. Кая вдруг положила руки ему на плечи, от чего Никону стало жарко.

— Давай я тебе помогу собраться?

— Не уверен, что это хорошая идея, — сказал Никон.

— Ничего в этом страшного нет, — убедила его Кая. — Уж поверь, если я за что-то взялась, то я сделаю это в лучшем виде. И пойдешь ты на Фестиваль настоящим Властителем.

— А до этого был фиктивным? — ухмыльнулся Никон. — Впрочем, от помощи я никогда не откажусь.

— Начнем с гардероба, — сказала она, проходя к отделу с одеждой.

Отдел у Никона был не маленький. Ему ни как не удалось понять, каким образом из всего этого количества одежды она, оглядев буквально секунду, нашла то, что надо. Правда, потом ещё минут пять выбирала из двух одинаковых вещей разного цвета. Между белым костюмом и черным.