Проклятие Дивины - [76]

– Пригодятся, пожалуй. Особенно Красовит… А то братца Хвалиса не хочешь заодно выкупить?

– На кой леший он мне сдался? – Лютомер даже удивился. – Наоборот, я еще приплатить готов, чтобы ты увез его подальше и… и еще подальше.

– От соперника, значит, избавиться хочешь?

– Я не собираюсь делить с ним наследство моего отца. И если ты увезешь его к себе в Смолянск, это для всех будет лучше. Для него самого в первую голову. Потому что человек, вообразивший себя моим соперником, свою голову на плечах долго не сносит. А у него хватило дури это сделать.

– А что дашь за то, чтобы я его увез и никогда не выпускал?

– «Никогда» мне не обязательно. – Оборотень усмехнулся. – Подержи его у себя три года. А я за это дам тебе право те же три года собирать дань с этих мест.

– Думаешь за три года свои дела устроить?

– Я уверен. Вот если бы у меня было это… – протянул Лютомер и снова посмотрел туда, где Зимобор прятал венок. – Я бы куда быстрее управился.

Зимобор вынул венок и положил между ними на стол. Оборотень молчал, не сводя глаз с засохших цветов, и Зимобор вдруг понял, какая бесценная возможность у него появилась. Даже сердце замерло от неожиданной и столь желанной надежды.

– Хочешь, поменяемся, – предложил он. – Ты отдаешь мне эту землю навсегда, а в обмен забирай венок.

– Что? – Лютомер поднял глаза, не понимая, что услышал.

– Забирай венок. И любовь ее к тебе перейдет. Будет с тобой удача, и никаких соперников бояться не придется, потому что победа всегда с тем, с кем она.

Лютомер пристально смотрел на него, не веря, что Зимобор не шутит.

– Ты отдаешь Правь в обмен на какую-то там верхнюю Угру…

– Это мое дело, что на что поменять. Согласен?

– И больше ничего не возьмешь? – Оборотень посмотрел недоверчиво и даже склонил голову набок, как собака, которая не понимает, о чем с ней говорят.

– Ничего. Только держи ее и не выпускай. Сумеешь?

– Еще бы!

Лютомер поднял голову и расправил плечи. Глаза его горели, как два смарагда на солнце, но Зимобору было не страшно, а весело. Он нашел не просто того, кто согласился забрать у него венок вилы, но того, кто сумеет удержать ее.

– Когда выйду на Десну, венок будет твой, – сказал Зимобор. – Чтобы больше меня по пути никто не тревожил – твоя забота. Договорились?

– Договорились. – Оборотень улыбнулся, и сейчас его странное лицо казалось открытым, светлым и красивым. Он уже грелся в лучах жемчужного света, и его они совсем не обжигали.

– Но как же ты сам? – крикнула со своего места Лютава.

– А я… – Зимобор посмотрел на нее. – Я за свое наследство уже отвоевался. Мне теперь другое нужно.

– Девушка, да? – понятливо отозвалась Лютава. Она знала, чем оплачивается покровительство вилы.

– Да.

– Ну, тогда ясно. А ему ведь девушки не нужны. – Печальный и нежный взгляд Лютавы снова устремился к брату. – То есть нужны, но среди простых девушек он себе вовек пары не найдет. Только она и может…

– Ну, два черевья пара. – Зимобор встряхнулся и встал. – Давай, показывай твое серебро, волк бессовестный!

Лютомер тоже встал, все еще улыбаясь. «Тогда нам никто не будет страшен… – Тогда вам ничего этого не будет нужно…» Куда приведут этих двоих тропы незримого мира – Зимобор не мог придумать, да и не хотел. У него была своя дорога.

* * *

На другое утро смолянское полюдье тронулось в дальнейший путь. Лютаву ее брат-оборотень увез на санях куда-то вверх по Угре, причем на прощание она так улыбалась Зимобору и делала такие выразительные попытки поцеловать его издалека, что вся дружина покатывалась со смеху. Зимобор отлично знал, что угрянка притворяется, но все равно почему-то было приятно.

Следующие десять или двенадцать дней похода протекли тихо и спокойно. Обоз полз вверх по Угре, останавливаясь в весях или редких городках. Но мало того, что никто больше не собирал дружину с рогатинами. По всей реке о смолянах уже знали и приготовили дань, которую отдавали безропотно, с видом, конечно, унылым, но покорным.

– Князь Волков приходил, – поведал старейшина одного гнезда. – И человеческим голосом сказал: кто дани не даст, у того всю скотину по весне порешу. Попробуй тут не дать – и так на всю весь три коровы да две лошади осталось, пахать на себе будем…

Лютомер честно выполнял уговор. И в лесу между верховьями Угры и Десны Зимобор сам увидел Князя Волков.

Он пришел среди бела дня, огромный белый волк на белом снегу. Пришел и сел посреди дороги, склонил набок голову и стал ждать. Смоляне застыли, изуменные этим зрелищем. Огромный зверь не нападал, не убегал, а просто ждал чего-то.

– Тихо всем! – Зимобор махнул рукой, и копья опустились. – Я сейчас.

Он сошел с коня, приблизился к волку и остановился, не доходя пару шагов. Потом вынул из-за пазухи венок вещей вилы, подержал его на ладонях, вдохнул в последний раз чарующий запах сухих цветов, в которых вечно жила весна. Весна, уже такая близкая.

Вот и все. Больше не придет к нему дева, прекраснее самой мечты, с жемчужным станом, небесными очами и каплями росы в волосах. Никто больше не прикроет его от чужих клинков – кроме его собственной силы и умения. Ничья удача ему больше не поможет, кроме его собственной.