Проклятье вендиго - [63]

Он рассматривал прежнюю рану, то место на груди, куда вонзились зубы Джона Чанлера.

— Что еще? — риторически спросил он. — Ну, ты можешь испытывать сильное жжение, когда мочишься. У наиболее чувствительных людей теряется кровообращение в конечностях, развивается гангрена, и их приходится ампутировать. Ты можешь лишиться волос. У тебя могут распухнуть яички. Бывают случаи спонтанного геморрагического кровотечения из отверстий тела, особенно из ануса. У тебя могут отказать почки, твои легкие могут заполниться жидкостью, и тогда ты можешь буквально захлебнуться в собственной слизи. Я ничего не забыл?

— Надеюсь, нет, сэр.

Он убрал тряпку, опустил мою ночную рубашку, подоткнул одеяло.

— Ты хочешь есть?

— Нет, сэр.

— Ты сумеешь не попасть в беду, пока я схожу навестить другого своего пациента?

— Лилли? — Мое сердце почему-то в страхе забилось.

— Как это часто случается, зачинщик преступления остался невредим. Я говорил о докторе Чанлере.

— О! Нет, сэр, со мной все будет в порядке.

— Если проголодаешься, позвони администратору, и пусть они что-нибудь пришлют. Только мягкая еда, Уилл Генри, и ничего слишком острого.

В соседней комнате зазвонил телефон, и доктор насторожился. Он не ждал звонка. Он пошел снять трубку и через минуту вернулся, ероша волосы.

— Я закрою дверь, Уилл Генри. Постарайся уснуть.

Я пообещал постараться. Я послушно закрыл глаза. Вскоре я услышал доносящиеся из гостиной голоса. Это в самом деле голоса, спросил я себя? Или это говорит яд? Один был низким, мужским, другой выше — явно женским. «Мюриэл, — подумал я. — Мюриэл пришла к доктору. Почему?» Что-то случилось с доктором Чанлером? Может, он все-таки умер? Мне показалось, что я слышу, как она плачет. «Пришел конец», — подумал, я, и мое сердце устремилось сначала к ней, а потом, с рвущейся скорбью, к моему хозяину. Я мысленно увидел, как он милю за милей тащился по беспощадной пустыне, бережно держа на руках ее мужа. Я услышал его отчаянный крик в гнетущем воздухе: «Зачем ты сюда пришел? Что ты хотел найти?»

Зачем же он отправился в пустыню? В Рэт Портидже он вроде посмеивался над предположением фон Хельрунга и над человеком, который, по его словам, несет ответственность за это предположение. Тогда зачем он отправился искать то, чего, по его мнению, не существует? Был ли это, как теоретизировал доктор, акт лести или слишком ревностная демонстрация сыновней преданности любимому учителю? Что заставило Чанлера рисковать жизнью ради чего-то такого, что он сам считал химерой и сказкой?

Голоса ровные, не становятся ни громче, ни тише, как горный ручей из родника. Да, решил я, это точно их голоса, доктора и Мюриэл. Через какое-то время я убедился в их реальности. Они существовали не только между моими ушами, но вне их.

Я не горжусь тем, что я сделал.

Из наших спален в гостиную вел короткий коридор. По счастью, рожки не горели, и я проделал свой путь в полутьме. Медленно — о, как медленно — распластавшись на животе, как морской пехотинец, я полз по полу, пока не добрался до места, откуда, удобно устроившись, мог наблюдать из тени, оставаясь невидимым.

Она сидела на диване в накидке для верховой езды поверх лилового платья из тафты и бархата. Хотя с моего наблюдательного пункта ее чудесные изумрудные глаза казались сухими, она нервно теребила на коленях платок. Доктора я не видел, но, судя по ее взгляду, он был у камина — стоял, насколько я знал Уортропа. В напряженные моменты доктор либо стоял, либо ходил как лев в клетке. А сейчас момент был явно напряженный.

— …признаться, что я испытываю некоторые трудности, пытаясь понять, почему ты пришла, — говорил он.

— Они настаивают на его выписке, — сказала она.

— Это смешно. Почему они не хотят его оставить? Они хотят, чтобы он умер?

— Это все Арчибальд, его отец. Он в ярости на тебя за то, что ты это сделал — отправил Джона в больницу — без его, Арчибальда, согласия. Он в ужасе от мысли, что это подхватят газетчики. Вот почему мы сами не отправляли его в больницу. Арчибальд и слышать не хотел об этом.

— Да, какой я глупец, — саркастически сказал доктор, — что не проконсультировался с великим Арчибальдом Чанлером, прежде чем спасти жизнь его сыну.

— Ты ведь знаешь, как он всегда относился к… профессии Джона. Это унизительно для него, постыдно для семьи. Он очень гордый — не такой человек, чтобы легко выносить насмешки. Хоть это ты мог бы понять.

— С твоей стороны было бы благоразумно не оскорблять меня, Мюриэл, когда ты обращаешься ко мне за помощью.

Она натянуто улыбнулась.

— Но ты так себя ведешь, что это очень легко сделать.

— Нет. Это тебе кажется, что это легко сделать.

— Если я возьму свои слова назад, ты мне поможешь?

— Я сделаю, как и всегда делал, все, что в моих силах, чтобы помочь моему другу.

— Это все, о чем я могу просить.

— Да? — Его голос упал. — Это все, чего ты просишь?

— Может, нет. Но это все, чего я прошу сейчас.

Его длинная тень дотянулась до нее и упала на ее лицо — устремленные вниз глаза, слегка опущенный подбородок, потерянный, страдальческий вид. Она встала. Тень слилась с мужчиной, и я увидел, как он подошел к ней, остановился. Стоя спиной ко мне, он загородил ее.