Проклятье старой ведьмы - [6]

– Вот интересно… не знаю, как вас звать-величать, уважаемый дракон… почему вы не взрываетесь от чая? – поинтересовался Боня, когда хозяин выпил вторую ведерную чашку чая. – У вас же огонь внутри! Все в животе должно просто закипать, а? У меня в книжке так и написано, сам читал.

Дракон кивнул, почесал в ухе когтем.

– Понял. Ну, во-первых, я уже, скажем, пожилой дракон. Огонь у меня теперь не такой уж и сильный. А во-вторых, чаевничаю давно, привык. Если же пару во мне много становится, я его выплевываю. У меня на горушке пароходный гудок стоит, специально раздобыл. – Дракон опустил сверху из потолка трубу, очень похожую на ту, по которой капитаны старинных кораблей передавали свои приказы в машинное отделение. – Сейчас услышите! – пообещал дракон и приложил пасть к трубе. В пещере сильно запахло банной парной; откуда-то сверху донесся густой низкий гудок.

– Тише, тише, лошадь испугаете, – замахал руками Хозяйственный, – она там за бугром прячется, переживает.

Тимыч зажал уши и с восторгом смотрел на дракона.

– Вот так, – довольно прорычал тот и налил себе еще чаю.

– Но все же, как вас зовут? – спросил Боня. – Надо же нам знать имя хозяина пещеры!

– Н-ну… – Дракон почесал затылок. – Как зовут? Трудно объяснить. По-драконьи вам не понять, а если на человеческий перевести, то долго произносить, устанете.

– Все же, – попросил Тимыч, – переведите! Можно и покороче, что-нибудь по смыслу похожее. Давайте, дядя дракон, не стесняйтесь.

Дракон задумался, подперев голову лапой. Его огненные глаза закатились вверх.

– Эхэ… а… нда-а… Ну-у… тэк-с… – Боня наклонился к Тимке и укоризненно прошептал:

– Задал ты ему задачку. Драконий язык – так написано в книжке – вообще не переводится. Он теперь долго думать будет! Может, весь день!

– Я же не знал! – Тимыч виновато развел руками. – Это вы специалист по драконам, а я… Что я про них знаю?

Дракон откашлялся, подмигнул.

– Слушайте. Звучит примерно так: «Я – тот, который не спит ни ночью, ни днем, глаз своих не смыкая, стережет ту единственную дверь, за которой есть все и ничего, и об этом не знает никто, кроме одного, который рано или поздно придет, но до тех пор стерегущий будет ждать и охранять самую главную дверь». Уф-ф… Я раза в четыре сократил, но все равно многовато… для вас, конечно.

– Понятно, – важно кивнул Тимыч, – это вы сторожевой собакой… то есть сторожевым драконом работаете. У моих знакомых была на даче собака-сторож. Большой такой пес, злой, Полканом звали. Никого не пускал дачу грабить.

– Я еще чашечку налью, ладно? – спросил Боня. Он полностью освоился и, похоже, больше ничего не боялся. – Ну, Тим, ты бы еще Трезора какого или Бобика вспомнил, – усмехнулся Хозяйственный. Дракон изумленно посмотрел на собеседников:

– Минуточку. А в этом что-то есть… Что-то военное такое. Полкан! Полк! Ан! Ать-два, равняйсь! Хорошее имя, военное. Мне нравится. Звучит! Хочу быть военным драконом. Полканом.

– А может, просто Каня? Каник? – простодушно предложил Боня. – Вид-то у вас и так грозный. Зачем военное имя? Вовсе оно вам ни к чему. Подобрее имечко надо, я так думаю.

Дракон пожал плечами:

– Каник так Каник. Хорошо, я не против. Я дракон мирный, йогой занимаюсь. Добрый я, понимаешь. – Где-то в темноте пробили часы: красивый серебряный звон долго звучал в пещере, не затихал.

– Нам наверное, пора? – спросил Тимыч. – По правде говоря, мне вовсе уходить не хочется. У вас здесь хорошо!

– Нет, – улыбнулся Каник, – это мне напоминание: дедушку надо покормить.

Боня вскочил и с ужасом огляделся. Всю его храбрость сразу как ветром сдуло, от страха он даже уронил чашку с чаем:

– Дедушка? Он же нас съест! Он небось такой драконище, ого-го! Нет, пора уходить, пора-пора! – Хозяйственный засуетился, принялся торопливо надевать рыцарский шлем. Каник печально глянул на Боню, улыбнулся грустно.

– Я-то думал, что вы про драконов все знаете. Эх, темнота! – Каник сунул лапу под стол и достал оттуда попугаичью клетку, накрытую пестрой цыганской шалью. Тимыч вытянул шею, попытался разглядеть, что же там в клетке. Дракон сдернул с нее шаль, открыл дверцу, поставил клетку на стол и тихонько постучал когтем по прутьям:

– Деда, утю-тю, пора обедать. Тю-тю-тю! – Из клетки вынырнула ящерка, маленькая и зеленая. Она робко огляделась, увидела людей и с писком нырнула назад в клетку. – Боится, – вздохнул Каник, – а каким орлом был дед лет эдак тыщу назад! Вот уж хулиганил так хулиганил – то корову проглотит, то дом спалит. Озоровал дедуля! Скучно ему тут было сидеть… Буяном слыл даже среди своих, среди драконов. А что с ним годы сделали? Усох деда. Такая уж наша драконья судьба. И я когда-нибудь… – Каник смахнул слезу с морды и литровая капля упала в клетку. Там зашуршало, послышался злой писк.

– Ну вот, испугался и искупался, – расстроился дракон и ласково погладил клетку. – Дедушка у меня теперь только орехи кушает, так что потерпите чуток, – извинился Каник и вынул из правого кармана жилетки пригоршню орехов, а из-за щеки достал странный прозрачный молоток, как будто отлитый из стекла. В большой лапе Каника молоток казался игрушечным, но дракон ловко пристроил его между когтей и быстро наколол орешков, вместо наковальни используя свое колено. Скорлупу он бросил в камин, молоток снова сунул за щеку, отчего та немного вздулась.