Проклятье русалки - [10]

Анна сначала отвечала уклончиво:

– Мало ли что болтают, язык без костей.

Но Маша не отставала:

– Ты рассказывала о всяких языческих духах. Но сама-то ты как думаешь, кто такие русалки? Откуда они берутся? Они красивые или страшные? Это прелестные девушки с зелеными волосами или бездушные монстры с рыбьими хвостами?

Маша тараторила без умолку:

– Я читала один рассказ о русалках, там дело происходило много лет назад, может, в девятнадцатом веке, а может, и раньше. Одна крестьянская девушка полюбила богатого и знатного молодого человека, он пообещал жениться, а сам бросил ее. От горя она утопилась и стала русалкой. Мать попыталась спасти ее, сходила к колдунье, а та дала черную свечку и потребовала, чтоб мать в церковь – ни ногой. Во время русалочьей недели мать выследила утопленницу и при помощи свечки заставила ее пойти домой, но дома девушка омертвела и целый год просидела неподвижно у стола, где горела черная свечка. А через год свечка прогорела и погасла, русалка очнулась и убежала к своим. Потом этого парня, который ее соблазнил и бросил, нашли мертвого в лесу, говорили, что его защекотали русалки…

– Жесть! – высказался Пашка.

– На Гоголя похоже? – предположил Егор.

– Нет, у Гоголя совсем по-другому, – не согласилась Наташа. Заспорили. Вода в котелке вскипела. Анна неспешно заварила чай, в разговоре девушка почти не участвовала. Солнце село. Поляну окутал сумрак, вокруг костра плотной завесой висели комары, самые нетерпеливые набрасывались на ребят, но их было немного, дым и огонь разгоняли и вечерний сумрак, и сырость, поднимающуюся от озера, и оголодавших кровопийц.

– Так вот, мне интересно, русалки – это всегда утопленницы? Самоубийцы? – обращаясь сразу ко всем, спросила Маша.

– Не только, – неожиданно подала голос Анна, – если утонет ребенок, некрещеная девочка, то она тоже превратится в русалку. Именно поэтому детям запрещали купаться в русалочью неделю и ходить в лес или поле.

– Какой ужас! Русалки воровали детей? – воскликнула Маша. – Но зачем?

– Что значит – зачем? – Анна аккуратно разливала чай по кружкам. – Русалки как таковые, вообще-то, нечисть, нечистая сила, воздушные и водяные духи – изначально бесовское порождение, нежить, одним словом. Русалка-утопленница ничего общего не имеет с той, кем она была когда-то. И далеко не каждая утопленница превращается в русалку, а только самоубийца.

– Народ, давайте сменим тему, – взмолился Пашка, – ну ее, эту дохлую рыбу.

– Паш, помолчи, – прикрикнула на него Маша и снова повернулась к Анне: – Значит, ребенок не может превратиться в русалку, ведь ребенок не по своей воле тонет?

– Меня мати родила, некрещеную хоронила… – тихонько пропела Анна.

– Я крещеная, – с гордостью заявила Маша. Ребята переглянулись.

– Блин, а я крестик не ношу, – воскликнул Пашка, – теперь меня точно утащит к себе какая-нибудь русалочка.

– Тихо! – Наташа встрепенулась и прижала палец к губам, разговор оборвался, все замерли. – Слышите? Там как будто плеснуло…

Егор встал и направил фонарик на озеро. Синеватый луч пробежал по гладкой, как стекло, воде, маслянисто поблескивающей, тихой.

– Рыба, наверно, – преувеличенно бодрым голосом сообщил Егор. – Здесь наверняка много рыбы? А, Вить?

– Да, рыбы хватает, – ответил Виктор.

– Жаль, удочки не взяли.

– У нас там есть кое-какие снасти, – сказал Виктор, – но я в этом мало понимаю.

И снова все замолчали, прислушиваясь. Но слышны были только вскрики ночной птицы, потрескивание углей в костре да чуть слышный скрип старого дерева.

– А что, если мы им мешаем? – шепотом спросила Маша.

– Кому? – выдохнула Наташа.

– Русалкам. Они сейчас наблюдают за нами и не могут выйти, потому что нас слишком много, и костер… у меня лицо горит, так всегда бывает, когда кто-то за мной наблюдает, – объяснила Маша.

– Харе, Мась. – Пашка вскочил на ноги и громко крикнул, сложив ладони рупором: – Э-ге-гей! Нечисть подводная, выходи! Биться будем! – Его крик утонул в тишине, как в вате, словно его проглотили.

– Что-то мне не по себе. – Наташа передернула плечами, как будто озябла.

– Сыро. – Виктор подложил в костер несколько сухих веток, они вспыхнули.

– Хорошо бы завтра все-таки поваляться на солнышке, – мечтательно произнесла Наташа.

– Если оно будет, – зачем-то продолжила Анна.

Ночь сгустилась настолько, что даже оранжевые сполохи костра не могли рассеять темноту, светло было только вокруг него, да и то едва-едва, настолько, чтобы различить лица ребят.

Илья, опершись локтем, полулежал на пеньке и думал о том, что, когда сидишь ночью у костра, он создает такое пространство, вроде защитного купола, небольшое, но весьма надежное, уютное даже. Человек чувствует себя не таким одиноким и беспомощным, все благодаря огню. Он вспомнил миф о Прометее, укравшем небесный огонь и подарившем его людям, и еще пришла мысль о генетической памяти. Казалось бы, дома в городе или в избе сейчас было бы гораздо комфортнее, можно закрыть двери, затопить печь, включить электричество, так ведь нет же, они зачем-то пришли на берег озера, разожгли огонь – подарок древнего титана и, сидя вокруг, пугают друг друга детскими сказками…