Проклятье диавардов - [4]

— Слышу, слышу. Неужели нельзя принять такой закон, чтобы всех выявленных сразу отправлять на Базу?

— Ну да, корми их там… — буркнул Олег. Он изо всех сил старался относиться к покойникам, как все, но у него пока плохо выходило. Не то чтобы жалость овладевала им, скорее — удивление. Он никак не мог понять, за что ему ненавидеть этих вчерашних людей, заживо похороненных сегодня в сознании окружающих.

— А когда они тайком сюда пробираются, это лучше, да? — сказала Зоя. — Ты, Пашка, смотри, чтоб на пушечный выстрел к покойнику не подходил! Лучше дома сиди, пока его из школы не спровадят, я разрешаю… Как его фамилия-то была?

Пашка, опустив нос в тарелку, тихо сказал:

— Зарецкий.

— Что?! Костя?!

Пашка молча кивнул и, выбравшись из-за стола, ушел в комнату. Олег посмотрел на жену.

— Да ведь он же из нашего дома! — испуганно прошептала Зоя.

Словно в ответ ей во дворе раздался звон стекла и раскатистый хохот, подхваченный сразу десятком голосов.

— Начинается! — Олег открыл окно и выглянул во двор.

Перед домом уже собралась толпа, изо всех окон торчали головы жильцов. Со стороны четвертого подъезда — как раз там была квартира Зарецких — доносились неразборчивые крики и размеренные, гулкие удары. Хлопнул выстрел.

— Ого! Палят! — сказал Олег.

— Убери голову! Отойди от окна сейчас же! — всполошилась Зоя. — Не хватало еще пулю из-за падали получить!

— Да это внутри, в квартире. Непонятно, отстреливаться, что ли решили? Сумасшедшие…

— Да им теперь все равно…

— И где это Зарецкие оружие взяли? — Олег покачал головой. — Разорвут ведь их…

Но выстрелы больше не повторялись. Из подъезда вдруг повалил народ, толпа на улице раздалась, оставляя широкий проход. Последним, поминутно оглядываясь, вышел человек с топором.

— Идут, идут! — Олег еще дальше высунулся в окно. Зоя тоже подошла посмотреть.

Во дворе наступила такая тишина, что стали отчетливо слышны шаги нескольких человек, медленно спускавшихся по лестнице.

Первым показался Зарецкий с Костей на руках. Голова мальчика была запрокинута, рука повисла плетью. Следом Зарецкая вела мать. Старуха голосила — молилась, что ли? — и тут же грозила кому-то, потрясая над головой сухонькими кулачками.

Никто из них словно бы и не замечал выстроившейся вдоль дороги толпы. Они ни разу не оглянулись назад, на оставляемый дом, и ушли, без вещей, одетые кое-как, по направлению к шоссе, ведущему в лес.

Олегу стало не по себе. Зое, видимо, тоже, она поспешно произнесла:

— Так и надо! Не будут путаться с кем попало.

— Откуда ты знаешь, что они путались?

— Да кто ж не знает, как вирус подхватывают?

Олег пожал плечами.

— По-разному…

Толпа во дворе зашевелилась, но проход по-прежнему оставался свободным, людям не хотелось и наступать на то место, где только что прошли покойники. Шум постепенно усиливался, кто-то предложил поджечь квартиру, и уже двинулись было обратно в подъезд, но соседи закричали страшно, умоляли пощадить, клялись протравить и просмолить в квартире каждый сантиметр, а вещи сжечь во дворе сегодня же.

Кое-как уговорили, высыпав всем подъездом, повернули толпу и повели ее прочь от дома, затем, дескать, чтобы проследить, не попытаются ли покойники как-нибудь остаться в городе.

Олег схватил пиджак и направился к двери.

— Куда ты? — испуганно спросила Зоя. — Смотри, же темнеет! Чего ты там не видел?

Да никуда… сейчас вернусь!

Он и сам еще толком не знал, что собирается делать Острая неотвязная тоска, сдавившая вдруг сердце, не давала ему покоя, гнала из дома, он чувствовал, что должен куда-то пойти и что-то увидеть.

Двор опустел, в четвертом подъезде тоже никого не было (почти все жильцы ушли провожать толпу). Олег беспрепятственно поднялся на площадку второго этажа и остановился перед дверью квартиры Зарецких.

Дверь рубили топором, а затем вырвали вместе с косяком, хотя открывалась она вовнутрь. Изнутри ее подпирали одежный шкаф и большой письменный стол, но все это тоже было изрублено и сокрушено.

Олег осторожно пролез в пролом и оказался в коридоре квартиры. На полу поблескивала лужица крови, он постарался обойти ее как можно дальше. Цепочка засохших кровавых пятен тянулась от лужицы в комнату. С виду здесь все осталось нетронутым, только место, где стоял шкаф, обозначилось пыльным прямоугольником.

Значит, драки тут не было, подумал Олег. Как только до них добрались, они без сопротивления покинули квартиру. Тогда чья это кровь? И кто в кого стрелял?

Дорожка из пятен пересекала ковер и уходила в спальню. Олег заглянул туда. Постель была не заправлена, подушка залита кровью, везде валялись осколки стекла из выбитого окна…

А на полу возле кровати лежал пистолет.

Стрелял сын. В себя. Олег понял это, едва окинул взглядом комнату. Для Кости Зарецкого это был единственный способ спастись от озверелой толпы и целого года мучений в ожидании смерти.

Да, подумал Олег. Лучше так. Год жить покойником — кто это выдержит? Мы зовем их падалью. Да они и в самом деле не люди — так, источник заразы. И не в том дело, что они не заслуживают сочувствия, а в том, что никакое сочувствие им уже не поможет. Им ничто не поможет, не позже чем через год их не будет.