Проклятая звезда - [97]
— Вот именно, — говорит он решительно. — Мы теперь команда. Куда ты, туда и я.
— Думаю, я как-нибудь смогу это пережить, — ухмыляюсь я, засовываю руку в карман и извлекаю оттуда маленький пакетик с травами. — У меня для тебя еще одно задание. Ты говорил, что Шон Бреннан — хороший человек, и не ошибся: он долгие годы был агентом сестры Коры в Руководящем Совете и до сих пор им остается. Сможешь как-нибудь встретиться с ним в среду утром? И угостить его чашкой чая? От этих трав он заболеет. Ненадолго, конечно, но заседание Руководящего Совета ему придется пропустить.
— Отлично. — Финн берет у меня пакет и запихивает его в карман плаща.
Я большим пальцем касаюсь его ладони.
— А из вас получился лихой лазутчик, мистер Беластра.
Это отчаянная дерзость — вот так открыто держать его за руку. Мы проходим мимо магазинчика, где продают сыры, мимо лавки меховщика и двух кафе, но тут, в торговом районе, все закрыто на ночь, окна темны и ставни задвинуты. Город, который всегда кажется мне таким чужим, таким шумным и зловещим, сегодня выглядит знакомым, пустынным и обманчиво безопасным. Словно он принадлежит нам, и только нам.
Национальный Архив прекрасен.
— Он как храм, — выдыхаю я, повыше поднимая свечу. — Храм книги.
Я никогда не видела ничего подобного. Деревянный сводчатый потолок исчезает во мраке где-то высоко-высоко над нашими головами. В центре помещения стоит дюжина столов на козлах, на столешницах громоздятся стопки книг, приготовленных для внесения в каталоги. Вдоль каждой стены тянутся стеллажи, уставленные тысячами томов. Винтовая лестница ведет на балкон, также отданный под ряды книжных полок. Хрустальные подсвечники отражают лунный свет, проникающий в высокие стрельчатые окна.
— Это прекрасно, — говорю я.
Но даже слово «прекрасно» кажется недостаточно выразительным. В этом зале чувствуется нечто священное, возвышенное, вызывающее благоговейный трепет и заставляющее притихнуть. Здесь, в этом дворце книги, я чувствую себя ничтожной и смиренной, словно перед лицом летней грозы, громыхающей от края и до края неба.
Тэсс, вне всякого сомнения, тут понравилось бы. Ее храмы — книжные магазины, а тут прямо-таки кафедральный собор.
— В других странах во всех крупных городах есть библиотеки, они примерно так и выглядят, — говорит Финн. — И каждый может прийти туда и взять на время любую книгу, какую захочет.
— Я не знала, что бывает столько книг сразу, — признаюсь я, озираясь, и направляюсь к ближайшей полке. Подняв свечу, я изучаю стоящие на ней томики.
Финн протягивает руку и пробегает пальцами по темным корешкам.
— Здесь хранятся одобренные Братством книги: переводы Писания, официальная история Новой Англии, философские трактаты, словари, научные и натуралистические труды. Но наверху есть все что угодно. — Он улыбается мне злой, полной сарказма улыбкой. — Все, что они не позволяют нам читать: мифы, романы, пьесы. Пойдем, я хочу кое-что показать тебе.
Патруль стражников только что удалился; сидя в кустах неподалеку, мы выждали, когда исчезнет свет их фонарей.
— У нас есть время? — спрашиваю я.
— Тебе захочется это увидеть, — обещает Финн.
Подобрав свои розовые юбки, я поднимаюсь по узким ступенькам винтовой лестницы. Один раз я оступаюсь, и Финн мягко поддерживает меня за талию. Его губы касаются моей шеи как раз над верхней перламутровой пуговкой на спине, и мое сердце начинает частить.
Поднявшись наверх, я ставлю свою мерцающую свечу на низкую тележку, полную книг, и наклоняюсь над перилами балкона, любуясь залом. Финн упирает руки в перила по обе стороны от меня. Его теплые губы спускаются вниз по моей шее, касаются голой ключицы, пробегают по плечу. Я откидываюсь назад, прижимаясь к нему, чувствуя, как мое тело делается горячим и наполняется желанием.
— Кейт, — выдыхает Финн, и я обращаю к нему лицо.
Сегодня я надела заказанное для меня Еленой новое зимнее платье. В нем-то я и была в видении Тэсс вместе с Финном. Он подцепляет пальцем мой атласный розовый пояс и притягивает меня к себе.
— Ты в лунном свете, в этом зале, в этом платье…
Его взгляд путешествует по мне, поднимается от пены бледно-розовых юбок, расшитых темно-розовыми бутонами, минует вздымающуюся, волнующуюся грудь, добирается до кремовой кожи шеи и задерживается на губах, заставляя меня учащенно дышать. Он едва касается меня, но под этим его взглядом я чувствую себя раздетой.
— Это все так прекрасно. Как во сне. — В его вдруг охрипшем голосе звучит восхищение.
— Тогда это и мой сон тоже, — признаюсь я, и наши губы встречаются в долгом, нежном, восхитительном поцелуе.
Мы сливаемся, срастаемся друг с другом, мягкий розовый шифон и серый хлопок, и руки, и губы… о, я могла бы стоять здесь так, пока не взойдет солнце. Я могла бы провести так всю оставшуюся жизнь.
Когда мы наконец отрываемся друг от друга, я опускаю голову ему на плечо и обнимаю его за талию. Я чувствую, что губы мои слегка припухли, нежная кожа подбородка горит, натертая, словно наждаком, его щетиной, а прическа растрепалась, и волосы рассыпались по плечам.
Финн прочищает горло:
— Вообще-то я тебя сюда не за этим звал, — говорит он, однако вовсе не выглядит при этом недовольным.
По мнению окружающих, Кейт Кэхилл и ее сестры — девушки эксцентричные. Слишком хорошенькие, слишком любят уединение и намного более образованные, чем принято в их кругах. Но в действительности всё еще хуже: они ведьмы. И если об этом станет известно монахам из могущественного Братства, то сестер ждет либо приют для умалишенных, либо плавучая тюрьма, а то и могила. Однажды Кейт находит дневник своей матери и узнает роковую тайну, которая может привести к гибели всей ее семьи. Желая избегнуть страшной участи, Кейт начинает штудировать запретные книги и заводит знакомства с сомнительными людьми, и все это одновременно со светскими приемами, шокирующими предложениями руки и сердца и тайным романом с совершенно неподходящим в мужья юношей.