Произвол судьбы - [8]

Я вошел в тронный зал, когда прием уже начался. Отец величественно восседал на троне. Непосвященный человек ни за что не догадался бы, как сильно он болен и каких невероятных усилий стоит ему каждое подобное мероприятие. Все его лицо от скрытой черными кружевами воротника шеи и до тонкой золотой короны закрывала темная маска, так что выражение лица короля оставалось тайной для окружающих. Только по глазам можно было догадаться об его чувствах. Но они обычно оставались бесстрастными и холодными как лед. Вся одежда отца тоже была черной, из дорогого бархата, но почти без украшений, если не считать множества неоправленных бриллиантов, которые королевский портной умудряется как-то прикреплять к одежде. Нет, король, прозванный в народе Ролмондом Калекой, выглядел вовсе не убогим калекой, а грозным властелином. Недаром с недавних пор по Фаргорду поползли слухи, что король окончательно выздоровел.

Меня часто расспрашивали о здоровье отца, но я в основном отмалчивался. Не стану же я всем и каждому рассказывать, что отец самостоятельно может только смотреть, слушать и разговаривать, что на его руках, затянутых в изящные перчатки, вместо пальцев голые кости, как у призрака Роксанда, а ноги ниже колен — тоже одни кости, вдобавок черные, обугленные. Но, как выяснилось, для управления страной вполне достаточно умения отдавать приказы. А это у отца получалось превосходно.

Я, стараясь не привлекать ничьего внимания, пробрался за спинами придворных, встал на свое место справа от трона и сделал вид, что был здесь всегда. Но отец заметил. Он бросил на меня ледяной взгляд, от которого мне стало как-то очень холодно и неуютно.

— Извольте объяснить причину вашего опоздания, принц.

Все тут же уставились на меня, кто с интересом, кто с сочувствием. Уж больно грозно обратился ко мне отец. Не иначе решил сорвать на мне свое плохое настроение. Прыщавая физиономия кузена Имверта расплылась в злорадной улыбке. Ему с детства доставляло удовольствие, когда меня наказывали.

Что-либо объяснять на королевском приеме в присутствии всех придворных и гномьих послов у меня не было никакого желания. Хотя, с моей точки зрения, причина опоздания была вполне уважительная. Всего два часа назад я вернулся в замок после длительного отсутствия и не успел даже спешиться, как ко мне подбежал слуга и сообщил, что король ожидает меня в тронном зале. Естественно, я послал его в Бездну и отправился по своим делам. Мне было нужно позаботиться о своем коне, который всю ночь скакал без отдыха, а после хотя бы вымыться и переодеться. Отец мог бы и сам догадаться, но у него было свое мнение на этот счет. Похоже, он считал, что я должен был вломиться в тронный зал, как на постоялый двор, с ног до головы заляпанный дорожной грязью и чужой кровью. Да только в этом случае он обязательно высказал бы неудовольствие моим неопрятным внешним видом.

Как ни прискорбно было это осознавать, но отец меня терпеть не мог. Он придирался ко мне по всякому поводу, даже самому пустяшному. В детстве я очень переживал из-за этого и старался как можно меньше досаждать ему, но угодить отцу было невозможно. Каждым моим поступком отец был крайне недоволен. Он вечно ставил мне в пример кузена Имверта, который, по его мнению, был идеальным ребенком, а по-моему, просто подхалимом и доносчиком. Брать пример с Имверта я не стал бы даже под страхом смерти. Я считал его врагом — врагом детства (бывает же друг детства, почему бы не быть и врагу?). Только вот убить его, как любого другого врага, я не мог, потому как поклялся не обнажать против него оружия.

Дело было лет десять назад. Жил тогда в Черном замке один замечательный парень по имени Ленсенд. Он учил меня сражаться и даже подарил самый настоящий гномий меч. Это было против правил, до церемонии посвящения в воины детям запрещалось носить боевое оружие, но Ленсенд, по его собственным словам, наградил меня за особые заслуги. Он, как Верховный Главнокомандующий фаргордской армии, имел на это право. Конечно, никаких особых заслуг не было, просто я умудрился нанести ему пару чувствительных ударов деревянным мечом, что мало кому удавалось.

С этого самого меча и началась наша с Имвертом открытая вражда. Мы и до этого не особенно ладили — Имверт частенько колотил Рила, я соответственно колотил Имверта, хоть он и был на два года старше. Имверт жаловался, Рил помалкивал, мне влетало. Появление меча за моей спиной положило конец этому относительно мирному сосуществованию. Мой кузен вбил себе в голову, что я собираюсь его этим мечом убить, и поделился этой мыслью сначала с нашим наставником лордом Окснетом, потом со своим отцом лордом Готридом. «Рик мне угрожал!» — рыдал он. Конечно, ничего подобного я не делал, но Имверт считался милым и послушным ребенком, и ему поверили.

Дело дошло до отца, и тот недолго думая приказал отобрать у меня меч. Не тут-то было! Слуги, стража и придворные гонялись за мной по всему замку. Такая игра доставляла мне массу удовольствия. Я воображал себя героем легенды — отважным эльфом Энриелем, погибшим во времена освоения Фаргорда, размахивал мечом и кричал, что живым я не дамся. После того как я в суматохе чуть не распорол лорду Готриду его толстое брюхо, тому пришлось умолять своего заклятого врага Ленсенда забрать у меня подарок. Ленсенд заявил, что меч — не подарок, а награда, и, сославшись на какой-то закон, отказался.