Произвол - [98]

Староста вытаращил глаза на бека. Уж кто-кто, а он-то знал, что в деревне спокойно и все идет своим чередом. Но нрав хозяина был ему хорошо известен, и он не стал перечить.

— Что прикажете, мой господин?

Тут до старосты стало доходить, что бек решил сбыть очередную партию оружия. Он видел хозяина насквозь и понимал, что тот специально нагнетает обстановку, чтобы заняться продажей винтовок. Теперь ясно, почему он потребовал вызвать к себе управляющего из восточной деревни. Чуть помедлив, староста обратился к беку:

— Ваше превосходительство, вы можете во всем опереться на вашего верного слугу — Абу-Махмуда. Я служу вам верой и правдой многие годы и готов выполнить любой приказ по мановению вашей руки! — Он набрал побольше воздуха в грудь и выпалил: — Могу я что-то сообщить господину?

Бек приказал:

— Не тяни! Говори!

— Бедуины нуждаются в оружии. В этом году у них выдался хороший урожай. Они при деньгах. Если вы сможете помочь им, в выигрыше будут все.

«Этот староста хитер, как дьявол, — подумал бек. — Он сразу обо всем догадался. Тем лучше».

— Ты сам знаешь, староста, что сейчас не те времена, — назидательно сказал он вслух. — Уже не осталось смелых мужчин.

Выпятив грудь, староста промолвил:

— Мы готовы умереть за вас, наш господин! Только прикажите, мы, как львы, бросимся выполнять все ваши приказы.

— Хорошо, староста, — сказал бек. — Мы обсудим все с тобой после. Но пусть этот разговор останется между нами и ни управляющий, ни другие о нем не узнают.

Бек принялся опять шагать по комнате, а староста не двигался с места. Внутри у него все пело от счастья. Ему, и только ему, бек оказал полное доверие!

— Что ты можешь сказать мне о Юсефе, Ибрагиме и других крестьянах? — спросил бек.

Староста принялся рассказывать, но бек думал о чем-то своем. Через минуту он прервал его и приказал позвать сторожа. Тот в это время растирал кофе в большой старинной ступе у ворот господского дома. Он стремглав бросился на зов бека и, запыхавшийся, предстал перед хозяином.

— Ты поставлен охранять деревню, но не видишь, что творится вокруг! — закричал на него бек. — Ты что, не слышал, что в восточной деревне украли зерно и коней? Смотри в оба! Если в деревне случится какая-либо кража, клянусь аллахом, я отрублю тебе башку! А теперь пошел вон!

Понуро опустив голову, сторож, пятясь задом, вышел из дома. Как он ни напрягал свою память, не мог вспомнить кражу, которую будто бы совершили бедуины. Сторож вернулся в палатку, где его поджидал встревоженный надсмотрщик Хамад. Ни слова не говоря, он принялся опять растирать кофейные зерна. Его душила обида. Наконец он обратился к Хамаду:

— Ты что-нибудь знаешь о краже зерна и лошадей в восточных деревнях?

— Первый раз слышу.

— Что же тогда имел в виду его превосходительство? — задумался сторож.

Надсмотрщик сразу разгадал новый план бека. Он вспомнил, как были проданы винтовки бедуинам и какое кровопролитие за этим последовало. Его душа возликовала. В ближайшие дни можно будет отличиться и погреть руки.

В палатку ввалился запыхавшийся шейх Абдеррахман. Заметив паническое состояние сторожа и радостную возбужденность надсмотрщика, он стал их расспрашивать о том, что произошло.

Ему ответил надсмотрщик:

— Разве ты не слышал, шейх? В восточных деревнях беда. Там идет настоящий грабеж. А наш управляющий помалкивает. Но от людей ничего не скроешь.

— Нет силы, кроме как у аллаха! — воскликнул шейх. — Ты уверен в том, что говоришь, Хамад? Ведь страда в разгаре. Если это правда, то необходима сильная рука, как у нашего господина, чтобы остановить этих преступников.

— Я видел старосту у его превосходительства, — сказал сторож. — Наверняка ему крепко досталось от бека. Может, хозяин и побил его. Он весь дрожал от страха, как кошка, загнанная в угол.

Хамад притворно вздохнул:

— Видимо, наступают тяжелые дни. Я молю аллаха, чтобы благополучно закончилась уборка урожая. Надо всего лишь каких-то пять-шесть дней. Люди работают даже ночью, при светильниках. Нужно бы усилить охрану токов.

— Скажи, бек очень сердит? — спросил шейх сторожа.

Не глядя на шейха, тот нехотя ответил:

— Его глаза метали молнии.

Встревоженный новостью шейх поднялся и, стряхнув пыль с одежды, пошел к Занубие, по пути размышляя, что ожидает его в ближайшие дни. Он постучал в ворота и позвал:

— Занубия, открой! Это я, шейх!

Открыв ворота и впустив шейха, та спросила, чем он так взволнован.

— Приготовь чай и приходи, потом поговорим, — ответил шейх каким-то странным голосом.

Занубия испугалась. Она знала о возвращении бека — его приезд всегда грозил неожиданностями.

За чаем шейх стал рассказывать ей:

— Сегодня бек ударил старосту за незнание того, что творится в восточных деревнях. Он говорит, что там идут грабежи и дело уже дошло до смертоубийства.

Занубия задумалась. Что замышляет бек?

— О аллах, помилуй нас! Что нас ждет, шейх Абдеррахман? Неужели беда на пороге?

— Все в этом мире происходит с позволения аллаха, — ответил шейх. — Наш разговор должен остаться в тайне. Я еще вернусь сюда к ночи и сообщу тебе о том, что мне удастся узнать.

Не успел шейх уйти, как Занубия сразу побежала к Фатиме, а та в свою очередь к соседке. И вскоре вся деревня уже знала, что в восточных деревнях появились воры и одного бедуина уже убили. Все разом прекратили работу. Люди стали готовиться к отражению нападения со стороны бедуинов, ожидая его в любую минуту.