Произвол - [8]

Из красной луна постепенно превращалась в серебряную, и от ее блеска, казалось, зажглись огоньки в глазах овец, лежавших во дворе. Коровы, словно задумавшись о чем-то, жевали свою жвачку. Наступившую тишину разорвал громкий лай собаки — бык наступил ей на хвост.

Все всполошились, и пастух взволнованно проговорил:

— Через час выгоняйте скотину на пастбище, только помните, что сейчас везде рыщут шакалы и волки. На рассвете я поведу стадо. Захватите абаю, которую мне подарил бек, хорошая вещь, она годится и для зимы и для лета. — Он взял абаю и торжественно произнес: — Пусть будет славен у аллаха бек! Пусть будет множество ему подобных, которые не оставят милостью своей пастухов!

— Да поможет тебе аллах! — воскликнул шейх Абдеррахман. — Тебе и таким, как ты, знающим свое место и не мечтающим о большем. — Последние слова были обращены к Юсефу. — Бери пример с пастуха, — сказал шейх. — Он знает свое место.

Но Юсеф не любил, когда его поучали, и требовательно перебил шейха:

— Ну и что?..

Шейх ничего не ответил, но его молчание не предвещало ничего доброго.

Один из крестьян, уже не раз порывавшийся одернуть строптивого юношу, наконец не выдержал:

— Зачем спорить о том, в чем мы ничего не смыслим? Вертится земля или не вертится… Да нам не отличить засеянную пашню от пустой, не найти дорогу в безлунную ночь…

Услышав эти слова, Юсеф так рассердился, что готов был поколотить обидчика, но тот вовремя поспешил уйти.

Женщины все громче шептались между собой. Старик с длинной черной бородой и такими же длинными усами стоял, прислонившись к стене и очень внимательно слушая весь разговор, неожиданно вскрикнул:

— О-о-о! Кто-то укусил меня в ногу!

Все кинулись к старику. Тут пастух заметил ползущего по стене скорпиона, смахнул его на пол и растоптал.

Крестьянин громко стонал. Перепуганные овцы стали метаться по двору.

— Что тут у вас случилось? — донесся голос соседки Ум-Омар.

— Нашего гостя укусил скорпион! Иди помоги, чем можешь! — позвал ее кто-то.

Шейх велел всем отойти от пострадавшего; помазав слюной место укуса, принялся читать первую суру Корана. Прибежала Ум-Омар и велела дать ей бумагу, спички и чай. Она рассекла иглой ранку и осторожно стала высасывать из нее яд. Затем сожгла бумагу, а пепел, смочив в чае, приложила к ранке.

В это время мимо дома проходил управляющий и, услыхав шум, остановился.

— Зачем вы собрались здесь в такой поздний час? Что-нибудь случилось?

— Мы слушали шейха Абдеррахмана, а когда настала пора расходиться, скорпион укусил вот этого старика.

Управляющий подошел к пострадавшему:

— Чего разлегся? Ступай домой! Вопишь, как роженица. Пуля в тебя угодила, что ли? И вы расходитесь, — обратился он к остальным. — Пора выгонять скотину.

Шейх Абдеррахман с управляющим пошли к Занубие, дом которой находился на главной площади, рядом с дворцом бека. У ворот Занубии сидели люди.

— Где это вы были до поздней ночи? — спросила одна из женщин. — Наверно, слушали всякие премудрости шейха, в которых мы ничего не смыслим?

— Да покарает аллах шайтана! — ответил шейх. — Неужели и ты, Занубия, против нас?!

Женщина вскипятила чай, а муж ее погнал стадо на пастбище.

— Погода хорошая, так что завтра наверняка приедет бек, — сказал управляющий.

— Он приедет повидаться со своими возлюбленными? — подхватил шейх. — Да, падок он до женщин!

Только с Софией ничего у него не получается. Она любит мужа. Напрасно бек себя мучает.

— Запретный плод сладок! — язвительно заметил управляющий. — Ведь ты, Занубия, в сто раз лучше, а вот беку Софию подавай. Ох и натерпелся я из-за нее! Бек покоя мне не дает. А что сделаешь? Бек есть бек. Еще ни одна девушка не устояла перед ним. Только София. Боюсь, как бы он со зла ее не порешил.

— Хочешь, я помогу? — предложил управляющему шейх. — Эта женщина меня уважает, я учу Корану ее детей. Попытаюсь ее уговорить. Ведь мы с тобой друзья.

— Не стоит, пожалуй. Ты не знаешь всех тонкостей этого дела.

— Будь мы с Софией подругами, я постаралась бы тебе помочь, — вмешалась в разговор Занубия. — Впрочем, нам бек все равно что черт пророку Сулейману. Он и сам всего добьется. Не допустит, чтобы простая крестьянка— и вдруг не поддалась ему, беку! Что тогда люди скажут? Если бы не нужда, я бы тоже не согласилась, как София. Ты, шейх, хорошо это знаешь. Но мой муж беден, а мне надо было воспитывать детей. Да простит аллах мне мои грехи! — И обратилась к шейху: — Простит меня аллах?

Шейх улыбнулся:

— В старости мы все повернем свои взоры к аллаху, воззвав к его милосердию.

— Поздно уже. По домам надо расходиться, — зевнув, сказал управляющий.

Расстались они, когда луна залила своим сиянием поля, холмы и пруд, а на траве прозрачными каплями засверкала роса. Деревня была объята тишиной.

Пастух, тот самый, которому бек подарил абаю, завернувшись в нее и в овечью шкуру, верхом на лошади объезжал отару. Вдруг сторож, карауливший поле, заметил овец.

— Чьи овцы? — сердито крикнул он..

— Мои, — раздался голос Абу-Омара. Поздоровавшись, сторож спешился. На вид ему было около шестидесяти. На плече — ружье, вокруг пояса — патронташ.

— Ох, Абу-Омар, — невесело вздохнул сторож. — Что у нас за жизнь? Никакой радости, одно лишь горе. Но что поделаешь? Приходится мириться. А у тебя как дела? Как дети?