Производные счастья - [27]

Потом баба Валя отвела её к сестринскому посту и представила дежурной сестре Марине Александровне, которая тоже доброжелательно улыбнулась ей.

— Ну а теперь, пошли с тряпками-вёдрами-швабрами знакомиться, — баба Валя подхватила её под локоток и повела по коридору.

Незнакомой информации — что куда наливать, в какой концентрации, и какая экспозиция должна быть у того или иного раствора; что- куда замачивать и насколько, чем отличается «Экодез75» от «Экома» и прочее, было столько, что через полчаса Маша сдалась и попросила у бабы Вали блокнот и ручку, чтобы всё записать и ничего не перепутать.

Потом была экскурсия по отделению, во время которой баба Валя знакомила Машу с медперсоналом. Все были в одинаковых костюмах и шапочках, и у половины из них были усталые лица и красные глаза — награда за ночное дежурство.

Помещений, которые должна была убирать Маша, оказалось довольно много: ординаторская анестезиологов, сестринский пост, комната отдыха персонала, кабинет старшей сестры, комната санитаров и санкомната, и самое главное — палата интенсивной терапии, где лежали маленькие пациенты кардиоцентра.

— А вот и наши деточки, — баба Валя грустно улыбнулась.

Маша расширившимися глазами смотрела на детей. Конечно, она видела малышей и раньше, — спокойные или даже плачущие, они никогда не вызывали у неё такого острого чувства жалости. То, что она увидела в этой палате, потрясло до глубины души.

Палата интенсивной терапии была довольно большая, и Маша сначала заметила только четверых. Она решила, что это новорожденные — такие они были маленькие. Личики детей казались неестественно бледными, рты прикрыты прозрачными масками, от которых тянулись дыхательные трубки, к синюшной коже прикреплены пластырями электроды. Кроватки выглядели огромными для их крошечных тел. Правда, кроватками эти сооружения назвать было трудно — высокие тележки на колесиках, где под прозрачными колпаками боролись за угасающую жизнь маленькие существа, опутанные пластиковыми трубками и непонятными проводами. Маша осторожно приблизилась к одному ребенку. Малыш не спал. Она почувствовала, как к горлу подступает комок слез.

— Бачишь, не спит. Это Димочка, ему три месяца, — баба Валя встала рядом с ней. — Мабуть в детдоме и по-другому назовут, но у нас он — Димка.

— Разве у него нет родителей?

— Та! — баба Валя горестно махнула рукой. — Мать сучка така, отказалась от дитяти, як тильки взнала, шо её ожидае. Ось, бачь — она ткнула пальцем в какую-то картонку, прикрепленную к каталке младенца: — «Пен-та-да Фал-ло». Угу. Но прохвессор Северинцев уже усё исправил и хлопчик таперича буде здоровенький. Тильки выхаживать його дюже долго треба.

Маша уже хотела было похвастаться, что знакома с профессором, но в палате появилась незнакомая женщина и она промолчала. Спросила только:

— Профессор Северинцев? Так он же вроде бы со взрослыми работает.

— Канешна, — согласно кивнула баба Валя, — Тильки, если дюже сложные операции, то его вызывают. Димку ось нашего на прошлой нидиле соперировал. А так дитями занимаются доктор Лисовицкий и его ассистенты. Тока те ще дюже молоды. Хлопчики совсем. Куда им до Северинцева! Бачила бы ты його! Такий гарный мужик! Характер, правда — не приведи Господь!

Маша снова открыла рот, чтобы сказать, что профессор не такой уж и злой, но баба Валя её перебила:

— Потом усех узнаешь, познакомишься. Ось, побачь сюды, это Любанька и Мишутка. Их сегодня оперируют. Давай я тебе усё покажу, как и шо, помогу сегодня, а тоди — будешь сама справляться. Пийдем, побачишь как мыть. Тут тебе не як у себе дома. Кое к чему не дай господь прикоснуться.

— Баб Валь.

— Шо?

— А эта женщина — доктор? — Маша украдкой показала на невысокую шатенку, стоявшую у самого дальнего бокса.

— Хто? Нинка? Да. Вона реаниматолог и на операциях тоже стоит. Ох и нехороша баба! С виду клуша-клушей, а як гляне, ажно мурашки по телу. Дюже душа в ей чёрная. Як кирзовый сапог. Как вона здесь тока робить! Хотя, детишек не обижае, это не скажу.

Пийдем дальше. Нехай с ней наш начальник разбирается. Вот Сергей Анатольич дюже хороший чоловик. И усех вокруг такими же считае.

— Ось тута усё и хранится, — она распахнула дверь какого-то подсобного помещения, демонстрируя стеллажи со стопками операционного белья, стерильными салфетками, свертками, коробками, рядами бутылок и канистр с моющими средствами и дезинфицирующими жидкостями. — Тут ось усё подписано. Завтра Юлька тоби инструкции усе выдаст. Дивчина ты вумна, так шо разберешься.

Через час по спине Маши уже в три ручья тёк пот. Убирать нужно было быстро и она старалась так, будто от этого зависела её жизнь.

— В полдевятого обход, потом операции начинаются, — баба Валя устало разогнулась. Маша продолжала усиленно драить шваброй и без того сверкающие плитки пола. — Пойдем детский бокс убирать, як тока малышню в операционные отвезут.

— А сколько операций в день?

— Та по-разному. Плановых — две-три. Ну, канешна, если с внеплановыми, то и до шести бувае. И вечно у пьятницу, як до хаты соберешься, тут и везут, як сговорятся, скаженны-пробурчала она. — Однажды було, шо Северинцев два дня тут ночевал, стока народу разом поступило. Совсем заездили мужика! Шо, не устала ишшо? А то работа только начинается.