Происшествие в Утиноозерске - [17]

— Ты гляди, чо творят! — Старик покачал головой, но глаз от экрана не отрывал.

— Трофим Семенович, — сказал Бандуилов, — говорят, вы когда-то видели в озере неизвестное животное. Если не трудно, расскажите…

— Ето можно, — старик кивнул. — Было ето в одна тыща осемьсот… — он задумался, — не, точно не скажу… Помню только, што при царьском режиму. Ох, драли нас тогда. Щас все по-другому. Щас еропланы летают, везде електричество…

— Трофим Семенович, вернемся к тому случаю.

— Да… Сижу я, значить, молоденькой мальчонка, в прошлом веке, рано утречком, на бережку, удю себе подлещиков, комаров отгоняю. Ох, комары тогда были! Как волки. Воткнет шприц — аж дырка в коже остается. Щас рази комар? Вот тогда был комар!

— Трофим Семенович, ну а дальше-то?

— Да… сижу я, значить, вечерком, удю…

— Вы же говорили, рано утречком…

— Может, и утречком. Стоко лет прошло, рази упомнишь… Сижу, значить. Вдруг, веришь, вода как забурлит, как закипит — и на обе стороны разошлась. А оттеда поднимается скотина навроде коровы, только морда как у дракона. Я от страха чуть не сконфузился. Ну, руки в ноги — и домой. Отцу рассказал, он ремень взял, на лавку меня уложил да и прошелся по ягодным местам. Штоб, говорит, не молол языком чо попало. Ох, драли нас тогда. Щас рази дерут? Щас жизть другая…

— И сколько же лет вам тогда было?

— Точно не скажу. Может, семь. А может, и все восемь…

— А сейчас сколько?

— Сто шишнадцатый пошел. Ето по пачпорту. А скоко на самом деле, один бог знает…

— Трофим Семенович, — допытывался Алексей. — А может, это и впрямь была корова?

— Может, и корова, — долгожитель вздохнул. — Рази щас упомнишь… — он почесал затылок. — Нет, не корова. У коровы морда спокойная, мирная, а у той твари глаза огнем горели…

От Афонина Бандуилов ушел несколько разочарованным, хотя рассказ старика с некоторой натяжкой заполнял белое пятно в историческом прошлом ящера.

Тем временем возбуждение в городе нарастало. Широкие слои населения заражались оптимизмом. Утиноозерцы чувствовали себя именинниками, словно была и их заслуга в появлении таинственного животного. Даже неудачи местной футбольной команды отошли на второй план и никого, включая футболистов, всерьез не огорчали. Да и как было не гордиться, если на всей планете насчитывалось лишь два таких существа! Тем более, насчет шотландской Несси были большие сомнения. Некоторые граждане, правда, высказывали тревогу, опасаясь, как бы ящер чего не натворил, а кое-кто предлагал его, пока не поздно, уничтожить. И все же подавляющее большинство утиноозерцев относились к древнему животному с искренней симпатией и частенько приходили на берег, надеясь увидеть ящера. С чьей-то легкой руки он получил кличку Утенок, которая всем очень понравилась и широко использовалась в разговорах.

Одной из любимых тем в городе стала линия «Утенок — Несси». Люди спорили, кто из них старше, крупней, сообразительней, и отдавали предпочтение Утенку. Само собой сложилось мнение, что наш ящер мужского пола, а заграничная Несси — женского.

— Хорошо бы свести нашего с шотландкой, — мечтали некоторые граждане.

Но тут же возникал вопрос, кому будет принадлежать потомство? Особенно, если родится один ящеренок! Словом, было о чем поговорить и над чем поломать голову. Находились, правда, и скептики.

«Почему же ящер вынырнул только теперь?» — с неприятной ухмылочкой спрашивали они.

Им резонно отвечали, что раньше вода в озере была чище, поэтому Утенок мог спокойно отсиживаться на дне. Теперь же, в связи с изменившейся окружающей средой, ему стало не хватать кислорода, и он вынужден время от времени выныривать, чтобы подышать. А самая главная причина — появление на берегу озера химкомбината. Тут скептики прикусывали языки, ибо довод был убедительный.

Необходимо сказать несколько слов об этом самом крупном в городе предприятии.

Гигант большой химии был и гордостью Утиноозерска и его бедой. Гордостью — поскольку давал стране необходимый полилактан. Бедой — ибо пачкал небо и окрестности. Не так чтоб уж очень, можно даже сказать, чуть-чуть, но все же пачкал. Десять лет назад, когда решался вопрос, где строить комбинат, многие в Утиноозерске забили тревогу. Авторитетные лица доказывали, что комбинат погубит запасы целебного ила, лежащего на дне озера. Тем более, что имелось решение о строительстве на берегу санатория.

Споры продолжались года три, пока на берегу Утиного озера не развернулась стройка. Страсти вокруг комбината поутихли. Решено было сделать все возможное, чтобы большая химия не обидела природу. Во-первых, денег на очистные сооружения не жалели. Во-вторых, комбинат отнесли на десять километров от города и возводили его с учетом розы ветров. В-третьих, к великой радости горожан, Утиное озеро и его берега были объявлены заповедной зоной.

Через пять лет первая очередь комбината начала давать долгожданный полилактан. Розу ветров учли, в основном, верно: цветные дымы плыли в безлюдные районы. Но иногда все же дул восточный ветер, и тогда утиноозерцы зажимали носы, а птицы, собаки и кошки приобретали индустриальную окраску. Впрочем, случалось это редко, и постепенно город привык к соседству комбината.