Происшествие на острове Мэн - [17]

— Гляди-ка, ваше благородие! Никак француз!

Зубков протер глаза, но треуголка не исчезла. Офицеру тут же вспомнились разговоры, будто неприятель собирался использовать воздушные шары для бомбардировки русских позиций. Сомневаться было некогда.

— На неприятеля наводи! — без промедления скомандовал офицер.

Иван вместе с двумя другими канонирами начал наводить орудие. Втроем они придали стволу нужный угол возвышения, так что треуголка оказалась над самым обрезом ствола.

— Огонь! — крикнул Зубков.

Иван схватил с горящих угольев раскаленный железный прут и, наспех перекрестившись (господи благослови!), поджег заряд. Пушка ухнула, и в тот же миг в небе сверкнула молния. Земля под ногами у батарейных содрогнулась от тяжелого удара, бруствер разворотило, орудие опрокинулось набок. Позицию заволокло черным дымом.

«Достал-таки нас, антихрист», — успел только подумать Иван, теряя сознание. У его ног, шипя и потрескивая, лежал среди комьев глины раскаленный обломок не то металла, не то камня и быстро темнел на глазах.

…К холму, где располагался штаб главнокомандующего русской армией генерал-фельдмаршала Кутузова, подскакал на лошади связной офицер. Бросив поводья коноводу, он коротко объяснил адъютанту фельдмаршала:

— Срочное донесение его светлости от генерала Неверовского!

Адъютант доложил о нем и тут же подвел офицера к Кутузову. Главнокомандующий опустил подзорную трубу, спросил коротко:

— Что там у тебя, голубчик?

Офицер отдал честь и начал вполголоса:

— Ваша светлость, его превосходительство генерал Неверовский доносит о необычном происшествии…

— Громче! — прервал его старый генерал. — Громче, голубчик! Тут и так всем все известно…

— …Во время отражения атаки французской конницы на орудийные позиции упал раскаленный осколок небесного тела под названием метеорит…

— Знаю, что метеорит! — сердито перебил его Кутузов, поправляя повязку на глазу. — Сказывай дальше!

— Генерал Неверовский ждут приказаний вашей светлости по поводу оного происшествия! — закончил офицер.

— Ранен князь Дмитрий Петрович? — строго повел на него здоровым глазом фельдмаршал. — Отчего не докладываешь?

Офицер потупился, кивнул. Кутузов, казалось, задумался, но только на миг и тут же изрек:

— Приказание генералу Неверовскому, офицерам и солдатам полка следующее: забыть о сем случае, будто его и не было! Иначе буде кто подумать может, будто это дурное предзнаменование. Вера в победу должна быть неколебимой, а потому приказываю: забыть! Неприятель отбит по всей линии… Назавтра приказываю всеобщее наступление русской армии!

…В тот момент, когда генерал-фельдмаршал Кутузов принимал донесение связного офицера, дельтоплан с планеты Пансэ был уже далеко от Земли. На корпусе корабля виднелась солидная вмятина от русской артиллерийской гранаты. Правители планеты Пансэ, наблюдавшие вместе с Альфой-222НХ за ходом сражения через канал космовидения, были потрясены военной мощью аборигенов. От огня их орудий не спасало даже силовое защитное поле корабля, так что их дельтоплан едва не погиб. А боевой снаряд, выпущенный разведчиком Альфой-222НХ по аборигенам в порядке самозащиты, не причинил им заметного урона. Они его словно не заметили.

Эксперты Центра разведывательных полетов высказались решительно: нет нужды подвергать дельтопланы планеты Пансэ смертельной опасности. Альфа-222НХ тут же получил приказ о немедленном возвращении.

* * *

Такова история метеорита, упавшего на Бородинское поле в день сражения 26 августа 1812 года (по старому стилю).

Полевые испытания

Корреспондента телепрограммы «Столичные новости» Сухого прямо-таки тянуло на 61-й километр Можайского шоссе. Места там отменные — молодой сосняк да березник. В былые времена Иван привозил оттуда увесистые корзины белых грибов. Но количество лесных даров постепенно уменьшалось. И с каждым годом — все заметнее. То ли другие грибники нашли туда дорогу, то ли, как утверждают знатоки, гриб, подобно иным живым созданиям, тоже мигрирует.

Крепенькие, румяные, словно хлебной корочкой покрытые, молоденькие боровички снились Ивану по ночам. Будто бредет он сосновой посадкой, а грибки сами тянутся к нему из-под корневищ, из светло-зеленого мха и слегка пожухлой травы. И так радостно, так сладко нагибаться за ними до самой земли и срезать их острым-преострым ножичком, задевая лезвием мох и траву. Корзина быстро наполняется и начинает оттягивать руку. Глаз, бывало, не оторвать от этакого богатства, уложенного плотными рядками, и запах от них такой таинственный, что душа замирает и вспоминаются сказки про леших и Бабу Ягу. Когда же Иван просыпался, то не сразу мог сообразить, во сне это было с ним или наяву.

Со временем грибов на Можайке стало совсем мало, так что ездить за ними — означало терять попусту время. И все же Ивана туда тянуло. И даже не из-за грибов. В последний свой приезд Иван наткнулся там на строительный мусор, который кто-то без зазрения совести опрокинул с самосвала прямо среди сосновой посадки. На куче мусора Иван увидел проржавевшую солдатскую каску времен прошедшей войны. Каска была наша, русская, с пулевой пробоиной у виска.