Происхождение зла - [30]

— Эллери!

— Как мистер Прайам?

— Сильно потрясен.

— Не могу его упрекнуть, — пробормотал Уоллес, вытирая лицо носовым платком в трясущейся руке. — Врач сейчас будет. Мы ничем помочь не можем.

— Что вы там сказали про игрушки? — Эллери торопливо пошел через холл с уцепившейся за его руку Делией. Уоллес остался на месте, по-прежнему утирая лицо.

— Про какие игрушки? Я сказала…

Эллери споткнулся и замер в дверях.

Другой патрульный из полицейской машины в сбитой на затылок фуражке сидел верхом на стуле, беспомощно озираясь вокруг.

Роджер Прайам лежал неподвижно, глядя в потолок.

Кругом — на самом Роджере, на простынях, одеяле, на полках инвалидного кресла и пишущей машинке, на полу, на мебели, на раскладушке Уоллеса, на подоконниках и карнизах, в топке и на каминной полке — повсюду… лягушки.

Лягушки и жабы.

Сотни лягушек и жаб.

Крошечные древесные жабы.

Желтоногие лягушки.

Лягушки-быки.

Головки у всех свернуты.

Комната была усеяна мертвыми лягушками.

* * *

Эллери был ошеломлен. В дальних темных углах подсознания абсурдный бред с лягушками далеко не смешон. За черным нильским бычком с орлом на спине и жуком на языке стоит бог Апис; за абсурдом маячит страх. Страх — извечный тиран. В середине двадцатого века принял облик гигантского гриба. Почему ж не лягушки? Господь за пленение иудеев покарал Египет, поразив его жабами, — жабы, кровь, дикие звери, убитые первенцы… Невозможно винить неподвижно застывшего Роджера Прайама. Роджер знаком с божественным промыслом — сам божок в своем роде.

Пока Китc с патрульными бегали по дому, Эллери расхаживал по гостиной, стараясь собраться с мыслями. Происходившее его злило и зачаровывало. Никакого смысла. Никакой связи. Вот в чем власть над непосвященными, внешний вид для невежественной толпы. Но сам Прайам вхож во внутренний храм. Ему известно то, чего другие не знают. Известен смысл бессмыслицы. Известна природа тайны, с которой она связана. Знание не всегда сила; определенность не всегда успокаивает. Такое знание парализует, такая определенность страшит.

Он грыз большой палец под портретом испанского гранда, когда выскочил Китc.

— Ну, врач ушел, лягушек собрали, давайте посоветуемся.

— Конечно.

— По-вашему, третье предупреждение Прайаму?

— Да.

— А по-моему, — детектив тяжело повалился в массивное кресло, — чушь собачья.

— Не совершайте подобной ошибки.

Китc смерил его негодующим взглядом:

— Я на такую белиберду не клюю, мистер Квин. Не верю, даже видя своими глазами. Для чего злоумышленнику столько хлопот? — Судя по тону, сам детектив предпочел бы простую хорошую пулю.

— Как Прайам себя чувствует?

— Жив. Проблема с доктором Волютой. Кажется, мы прервали его свидание с некой блондиночкой в Малибу. Он принял лягушек за личное оскорбление. Диагностировал шок, дал снотворное и помчался к машине.

— Вы говорили с Прайамом?

— Да я-то говорил, только он со мной — нет.

— Ничего не сказал?

— Сказал, что проснулся, дернул за веревочку, которая у него свет зажигает, увидел зверюшек и больше ничего не помнит.

— Не дал никаких объяснений?

— Неужели считаете, что у него есть этому объяснение?

— Такой крепкий мужчина, как наш приятель Прайам, лейтенант, не падает в обморок при виде сотни лягушек, даже если они валяются по всей постели. Слишком сильная реакция. Конечно, он знает, в чем дело. И поэтому испугался до умопомрачения.

Китc покачал головой:

— Что теперь будем делать?

— Выяснилось что-нибудь?

— Ничего.

— Никаких намеков на исходный момент?

— Нет. Какие могут быть намеки? Вы явились с преисполненного подозрений Востока, мистер Квин. А тут у нас великий Запад, где мужчина остается мужчиной, никто двери не запирает, кроме выходцев с Востока. — Китc перекатил во рту изжеванную сигарету. — Даже, — язвительно добавил он, — налогоплательщики, попавшие в чей-нибудь список на уничтожение. — Он вскочил в приливе сил от бессилия. — Дело в том, что Прайам не хочет смотреть в лицо фактам. Отравили его — призадумался. Подбросили в спальню пару сотен дохлых лягушек — с сомнением покачал головой. Знаете, что я думаю? По-моему, все в этом доме чокнутые, кроме нас с вами.

Эллери кружил по комнате, щурясь на невидимый горизонт.

— Хорошо. В дом можно попасть без проблем, просто войти, и все. Например, среди ночи. Дверь Прайама на ночь не запирается, чтобы в экстренном случае мог войти Уоллес и прочие, поэтому столь же легко попасть в его комнату. Злоумышленник пришел с полной сумкой убитых лягушек. Прайам спал — прошу учесть, спал, не умер. Тем не менее, незваный гость разбросал кругом две-три сотни лягушек — заметьте, в темноте, — ничуть его не потревожив. У вас есть объяснение, лейтенант?

— Есть, — устало кивнул Китc. — Прайам вчера уговорил бутылку. В самом деле был мертв — мертвецки пьян.

Эллери пожал плечами, продолжая расхаживать:

— Вернемся к нашим лягушкам. Первое предупреждение — коробка неведомо с чем. Второе — пищевое отравление. О первом ничего не известно, второе — отравленная еда, третье — дохлые лягушки. Безусловно, должно помочь догадаться о первом.

— Скажем, жареный кокос, — предположил Китc. — Помогло?

— Лейтенант, существует связь, цельная картина.