Происхождение Каббалы - [133]

Катехизис в форме вопросов и ответов, в которых Азриэль изложил учение о сефирот для новичков в Каббале, точно было составлен не для посвящённых каббалистов; его целью было познакомить других с этими мнениями. Поскольку «биографические» данные об Азриэле, на которые опирались некоторые авторы, ненадёжны, как показано выше, и поскольку никаких других сведений нет, мы не можем знать, при каких обстоятельствах он стал мыслить в таком ключе. Тот факт, что он чувствовал необходимым разработать свои идеи на квази-философском языке вместо того, чтобы просто сослаться на традицию каббалистов, указывает на одно из двух: либо это намерение защититься от нападок, либо желание пропагандировать. Возможно, здесь сходятся оба мотива. Пока мы не знали о других его сочинениях, можно было утверждать, что его приспособление неоплатонизма, такое заметное в этом катехизисе, было движимо исключительно внешними и дидактическими намерениями. Теперь это уже нельзя утверждать. В глубоких работах, которые точно предназначались не для новичков, а для адептов Каббалы, повторяется тот же тип мышления и та же терминология, в остальном не встречающиеся среди его друзей в Жероне. За этими идеями, очевидно, стоит целостная система, даже если он не представлял её таким образом в своих сочинениях. Он развивал идеи Исаака Слепого, но частью придавал им совершенно новую формулировку и направление. Особенно печально, что от трактата о вере и ереси, который ближе всего подходит к систематическому изложению, до нас дошла только первая часть. Автор перечисляет еретические отклонения от «пути (истинной) веры», каким он его видел, но в сохранившихся манускриптах позитивное изложение прерывается в самом начале. Смелость мышления Азриэля поразительна; его работы бесконечно далеки от туманного гностического заикания Бахир, хотя здесь тоже многие вещи остаются неясными.

Наряду с этими людьми появляется Иаков бен Шешет, от которого до нас дошло два или три сочинения. Это тоже оригинальный ум, задумавший создать заново тайны и выдумать свои причины для заповедей, не опираясь только на традицию учителей, среди которых он называет Исаака Слепого. Он открыто хвастает, что «если бы я не сказал это первым, из своего ума, то утверждал бы, что это традиция, данная Моисею на Синае»[663]. Здесь лежит основное различие между ним и Эзрой, взглядам которого он часто и прямо противоречит. Однако, спекулятивная глубина Азриэля ему тоже чужда. Его работа отмечена новым в этом кругу качеством, заслуживающим особого внимания. Ни один из упомянутых до сих пор каббалистов после Исаака Слепого не брал на себя роль борца в своих сочинениях. В лучшем случае авторы стремились изложить свои мнения, возможно, прикрытые и смягчённые, но точно не в полемическом тоне. Начиная с Иакова бен Шешета, каббалисты впервые открыто появляются на поле боя. Враг несомненен: это радикальное философское просвещение сторонников Маймонида.

Полемическая работа Иакова, Машиб Деварим Нехохим, «Книга, которая даёт должный ответ»[664], это детальная атака на философскую работу о творении Самуила ибн Тиббона, еврейского переводчика Путеводителя заблудших Маймонида[665]. Но тут не просто полемика; несколько глав посвящены изложению подлинной еврейской традиции, здесь открыто отождествляемой с традицией каббалистов. Каббалистические объяснения автора о творении мира и других важных темах, с одной стороны, и его полемические излияния, с другой, связаны только в той степени, в какой последние подпитываются его фундаментальными каббалистическими убеждениями. Однако, в отличие от Азриэля, он никогда не выдвигает причин для каббалистических взглядов, удовлетворяясь только их изложением. Но в своей полемике он заходит дальше. В этой связи любопытно, что того же Самуила ибн Тиббона, на которого Иаков нападает с такой враждебностью, с уважением цитирует Эзра бен Соломон. Я склонен думать, что именно комментарий Самуила к Песне Песней имел в виду Эзра, когда заявил в своём комментарии к 1:1:

[Автор Песни Песней] сравнивает девекут души с поцелуем, и поскольку поцелуй тоже происходит через рот, он был вынужден сказать в продолжении притчи [хотя в действительности имел в виду единство души с Активным Разумом]: лобзает он меня лобзанием уст своих, как один из современных учёных уже объяснил это до меня в своей книге.

Та же идея выражается в комментарии к Песни Песней сына Симона, Моше ибн Тиббона[666]. Однако, с учётом даты составления, маловероятно, чтобы этот последний комментарий использовал Эзра. Потому мы можем предполагать, что, по всей видимости, Моше воспользовался этим объяснением, как и многими другими элементами, из неопубликованного комментария его отца, который Эзра цитирует с уважением.

Ситуация с Иаковом бен Шешетом очень сложна. Иаков действительно старается провести различие между Самуилом и его учителем и образцом, Маймонидом. Последнего Иаков слишком почитал, как и многие другие каббалисты, чтобы отважиться нападать на него прямо. Скорее, он старался доказать, что именно ибн Тиббон ввёл проблемные еретические мнения в систему Маймонида. В конце концов, эта система, известная ему только через еврейский перевод самого ибн Тиббона, а не на оригинальном арабском, по мнению Иакова, гораздо ближе к подлинной теологии и потому к Каббале, как он часто и почти триумфально замечает, когда полагает, что может продемонстрировать, будто его противник неверно понял взгляды Маймонида. Для него два главных ересиарха — это Аристотель и ибн Тиббон, а не Аристотель и Маймонид. В самом деле, чтобы «одурачить простофилю»