Происхождение и развитие сознания - [49]

Эта потеря целостности и общей бессознательной интеграции с миром переживается как первая потеря; это подлинная утрата, происходящая в самом начале эволюции Эго.

Мы можем назвать эту первичную потерю первичной кастрацией. Однако необходимо подчеркнуть, что первичная кастрация, в отличие от кастрации на матриархальном уровне, не имеет отношения к половым органам. В первом случае разделение и потеря подобны отсечению от большего контекста; на персоналистическом уровне; например,  эта потеря ощущается как отделение от материнского тела. Это потеря, обусловленная самим собой, разрыв, осуществленный самим Эго, но все равно переживаемый как потеря и чувстве вины. Это самоосвобождение является отсечением пуповины, а не увечьем; но вместе с ним окончательно разбивается большее единение, тождественность матери и ребенка в уроборосе.

Угроза матриархальной кастрации нависает над Эго, которое не порвало еще своих уз с Великой Матерью, и мы показывали, каким образом для такого Эго потеря себя была символически идентичен потере пениса. Но первичная потеря на стадии разделения Прародителей Мира касается всего индивида, тем самым он становится независимым. Здесь потеря имеет эмоциональную окраску, выражается в чувстве вины и основана на потере participatinmystique.

Избавление от обоеполого уробороса может иметь либо отцовский, либо материнский акцент и может ощущаться как отделение бога-отца или выход из райского, материнского состояния, или к то и другое вместе.

Первичная кастрация совпадает с первородным грехом и потерей рая. В иудейско-христианской культуре древние мифологические темы подверглись сознательному видоизменению и более поздней интерпретации, так что мы находим здесь лишь следы мифа о разделении Прародителей Мира. В литературе нет ничего, кроме слабого отголоска вавилонского варианта, где божественный герой Мардук разрубает змею Тиамат, Мать Хаоса, и строит из ее частей мир. Согласно иудейской концепции Бога и мира, на передний план теперь выходит моральный элемент, знание добра и зла рассматривается как грех, а отказ от первоначального уроборического состояния низводится до изгнания из рая.

Однако эта тема не ограничивается негреческими культурами. Еще в до-сократовские времена Анаксимандр считал, что основа первородного греха — космическая. Он говорит об этом:

"Началом всех вещей является Безграничное. И туда, откуда все они зародились, они снова уходят, как и должно быть; ибо они, согласно временному порядку, возмещают убытки и заглаживают вину друг перед другом за свою несправедливость".^[10]

Предполагается, что изначальное единство мира и Бога было расколото каким-то грехом еще до появления человека, и поэтому мир, родившийся из этого раскола, должен нести наказание. Тот же принцип проходит через орфизм и пифагорейство.

С точки зрения гностиков это чувство утраты стало движущей силой мирового развития, хотя они привнесли весьма парадоксальный поворот. Однако, здесь мы не имеем возможности проанализировать его более подробно. В связи с этим сложным ощущением потери существование в мире означало быть одиноким и отрезанным; человек был полностью покинут, предоставлен чуждому элементу. Его первоначальная плероматическая обитель, из которой происходит часть, достойная спасения, является явно уроборической, несмотря на то, что слишком большое внимание уделяется аспектам духа и души. Фундаментальная дуалистическая концепция гностицизма о высшей духовной части и низшей материальной части предполагает разделение Прародителей Мира. Несмотря на это, плерома носит уроборический характер совершенности, целостности недифференцированности, мудрости, изначальности, и.т.д. с тем исключением, что здесь уроборос имеет в большей мере мужской и отцовский характер, сквозь который проблескивают черты женской Софии, в противоположность материнскому уроборосу, где мужские черты менее выражены. Поэтому для гностиков путь к спасению лежит в усилении сознания и возвращении к трансцендентному духу, с потерей бессознательной стороны, тогда как уроборическое спасение через Великую Мать требует оставления сознательной основы и возвращения обратно в бессознательное.

В каббале, как ни в каком ином культурном явлении, четко можно видеть, насколько сильны эти основные архетипические образы психики. Иудаизм всегда пытался исключить тенденцию мифологизации и всю сферу психики в пользу сознания и морали. Но в эзотерических доктринах каббалы, которая является скрытым пульсирующим источником жизненной силы Иудаизма, тайно продолжало существовать компенсирующее противоположно направленное движение. Каббала не только открывает большое количество архетипических доминант, но через них она оказывает существенное воздействие на развитие и историю Иудаизма.

Так, в трактате, касающемся доктрины зла в Лурианской каббале, мы читаем:

"Человек не является лишь конечной целью творения, его владения не ограничиваются лишь этим миром, а от него зависит совершенствование высших миров и самого Бога".

Это высказывание, подчеркивающее антропоцентрическую интерпретацию каббалы, лежит в основе следующего заявления: