Происхождение - [9]

Когда он проходил середину атриума, у него в голове послышался мужской голос.

— Добрый вечер, приветствую вас в музее Гуггенхайма в Бильбао.

Лэнгдон понимал: это голос в его наушниках, но все же замер и

оглянулся. Эффект был поразительным — в точности как его описала та молодая женщина — будто кто-то находится в твоей голове.

— От всей души приветствую вас, профессор Лэнгдон. — Голос был дружеским и приятным, с бойким британским акцентом. — Меня зовут Уинстон, мне предоставлена честь быть в этот вечер вашим гидом.

Кому они поручили это записать — Хью Гранту?

— В этот вечер, — продолжал бодрый голос, — вы можете свободно перемещаться как вам вздумается, куда захотите, а я постараюсь просветить вас на предмет того, что вы разглядываете.

По-видимому, в дополнение к энергичному рассказчику, индивидуальным записям и технологии передачи звука с использованием костной проводимости, каждая гарнитура была оснащена системой навигации для точного определения местоположения посетителя в музее и, следовательно, для генерирования комментариев.

— Я прекрасно понимаю, сэр, — добавил этот голос, — что как профессор в области искусств, вы один из самых наших просвещенных гостей, и вероятно, вам не особенно понадобится моя помощь. Хуже того, возможно вы будете вовсе не согласны с моим анализом некоторых произведений! — Голос неловко поперхнулся.

В самом деле? Кто написал этот текст? Веселый тон и персональный подход надо было признать приятной мелочью, но Лэнгдон не мог себе представить, какое же количество усилий потребовалось для индивидуальной настройки работы сотен пар наушников.

К счастью, голос поутих, как будто исчерпав свой запрограммированный приветственный монолог.

Лэнгдон кинул взгляд через атриум на очередное красное знамя, подвешенное над толпой.

ЭДМОНД КИРШ

СЕГОДНЯ МЫ ДВИЖЕМСЯ ВПЕРЕД

Что Эдмонд собирается объявить миру?

Лэнгдон посмотрел в сторону лифтов, где в скоплении беседующих гостей находились двое знаменитых основателей интернет-компаний, видный индийский актер и еще разные хорошо одетые важные персоны, которых Лэнгдон, как ему казалось, знал — но он ошибался. Ощутив одновременно отсутствие желания и свою неподготовленность к беседам на темы соцсетей и индийского кино, Лэнгдон двинулся в противоположном направлении, в сторону внушительного произведения современного искусства, стоявшего у дальней стены.

Эта инсталяция гнездилась в затемненном гроте и состояла из девяти конвейерных лент, тянувшихся из щелей в полу и уходивших вверх, исчезая в щелях потолка. Произведение выглядело как девять движущихся дорожек, проложенных по вертикальной плоскости. Каждый из конвейеров нес на себе подсвеченное послание, прокручиваемое в направлении небес.

Я молюсь вслух… Я чувствую твой запах на своей коже… Я произношу твое имя.

Однако, когда Лэнгдон подошел ближе, он обнаружил, что движущиеся ленты на самом деле неподвижны; иллюзия движения создавалась «покрытием» из крохотных светодиодных огоньков, расположенном на каждом из вертикальных лучей. Огоньки включались в быстрой последовательности и образовывали слова, возникавшие из пола, двигавшиеся вверх по лучу и исчезавшие в потолке.

Я кричу… Там была кровь… Никто мне не сказал.

Лэнгдон передвигался между этими вертикальными лучами и вокруг них, вбирая в себя все смыслы.

— Это вызывающее произведение, — объявил аудиогид, внезапно вернувшись. — Оно называется «Инсталляция для Бильбао» и создано концептуальной художницей Дженни Холзер. Оно состоит из девяти светодиодных табло, каждое высотой в сорок футов, которые высвечивают цитаты на баскском, испанском и английском — все они связаны с ужасами СПИДа и болью за уже ушедших.

Лэнгдон не мог не признать, что эффект был гипнотическим и несколько удручающим.

— Возможно, вы уже видели работы Дженни Холзер?

Лэнгдон чувствовал себя загипнотизированным текстом, двигающимся ввысь.

Я зарываю свою голову… Я зарываю твою голову… Я хороню тебя.

— Мистер Лэнгдон? — вещал голос у него в голове. — Вы меня слышите? Наушники у вас работают?

Лэнгдона мигом отвлекло от мыслей. — Что, простите? Алло?

— Алло, да, — ответил голос. — Я полагаю, мы уже поприветствовали друг друга? Просто хочу проверить, слышим ли мы друг друга.

— Я… я приношу извинения, — пробормотал Лэнгдон, отвернувшись от экспоната и направив взгляд через атриум. — Я думал, это вы в записи! Не осознал, что на линии реальный человек.

Лэнгдон представил себе поделенное на отсеки пространство, наводненное армией кураторов, оснащенных наушниками и музейными каталогами.

— Ничего страшного, сэр. Я буду вашим персональным гидом на этот вечер. В ваших наушниках есть и микрофон. Программой предусмотрен интерактивный опыт, так что мы с вами сможем побеседовать об искусстве.

Теперь Лэнгдон увидел, что и другие гости разговаривают через свои наушники. Даже пришедшие парами, казалось, были слегка разлучены и обменивались отрешенными взглядами, продолжая частные переговоры с персональными гидами.

— У каждого гостя свой личный гид?

— Да, сэр. Сегодня мы индивидуально ведем триста восемнадцать гостей.

— Невероятно!

— Ну, как вы знаете, Эдмонд Кирш активно интересуется искусством и новыми технологиями. Эту систему он разработал специально для музеев, в надежде заменить ей групповые экскурсии, которые он презирает. Таким способом каждый посетитель получает персональную экскурсию, передвигается в удобном ему темпе, может задавать вопросы, которые он постеснялся бы задать в группе. Это и впрямь более доверительное и глубокое общение.